Она не была уверена, ответит Гарбушев или нет. После первоначального предложения прошло много времени, он мог нанять кого-то другого! Однако письмо от него пришло в тот же день. Он назначил Веронике встречу в своем доме.

Естественно, ее друзья были не в восторге. Даже Алиса, которая повышенной осторожностью обычно не отличалась, выступала против этой идеи. Но Вероника умела настаивать на своем. Ей для этого не нужно было ни кричать, ни спорить, она просто обозначала свою точку зрения и делала то, что решила.

— Но одеться ты могла бы и поскромнее, — заметила Алиса, которая зашла к ней перед встречей.

— Нет. Так надо.

Вульгарной Вероника не казалась, но легкая провокация в ее образе была — причем намеренная. Белоснежный костюм с юбкой чуть выше колена и пиджаком на голое тело, туфли на шпильке, яркий макияж с алой помадой — она прекрасно знала, что красива, и умела это подчеркнуть. Просто обычно она в таком не нуждалась, а сейчас это могло стать полезным. Вероника накинула кашемировое пальто, чтобы не замерзнуть, но застегивать его не стала — внизу уже ожидало такси.

Ей необходим был этот яркий образ. Она хотела определить, интересуют ли Гарбушева женщины на самом деле — жену и детей он мог завести для прикрытия, вряд ли его работодателя порадовало бы наличие сотрудника с нетрадиционной ориентацией, каким бы талантливым он ни был.

— Мне нужно говорить, чтобы ты была осторожна? — поинтересовалась Алиса.

— Ну, из твоих уст это прозвучит как ирония!

— И все же — будь!

Вероника не считала, что ее действия опасны. Она не была девицей с улицы, да и Гарбушев вряд ли относился к тем туповатым бандитам, которые добиваются своего напролом.

Такси довезло ее до ворот участка, но дальше незнакомый автомобиль не пустили: Гарбушев не хотел рисковать. Однако он исправил неловкий момент тем, что лично встречал ее.

Из полицейского досье Вероника знала, что ему сорок шесть, но выглядел он великолепно. Чувствовалось, что мужчина следит за собой: ходит в тренажерный зал, выбирает одежду с личным стилистом, или у него самого безупречный вкус. Даже седина волос и аккуратной бороды не старила его, а придавала определенный шарм.

— Добрый день, Вероника, рад встрече. Позвольте сделать вам комплимент: вы обворожительны!

Дело было даже не в комплименте как таковом, а в голосе мужчины, в его взгляде. С этого момента сомнений у Вероники не оставалось: к женщинам Гарбушев питает далеко не платонический интерес.

— Спасибо, радость встречи взаимна, — кивнула она. — Не терпится ознакомиться с вашей галереей!

— Это честь для меня. Признаться, я не люблю показывать свою коллекцию людям со стороны. Но ваше мнение мне интересно.

Она знала, что в этом будет проверка, и не боялась. В живописи Вероника неплохо разбиралась всегда, а с тех пор, как стала жить с Севером, узнала еще больше.

Дом Гарбушева впечатлял. В какой-то момент Вероника ожидала увидеть бессмысленное нагромождение произведений искусства, которые при неправильной расстановке теряют свою красоту. Но нет, для Семена искусство было не просто способом выражения богатства. Он действительно разбирался в том, что коллекционирует.

В его доме вообще никаких нагромождений не было, нигде. Ставка делалась на свободное пространство, которое дышало светом. Этот дом разрабатывался для жизни, а не для показухи. Картин, скульптур и дорогого фарфора здесь тоже хватало, но вещи были грамотно рассортированы — по стилям, эпохам и цветам. Похоже, интерьер делался под них, произведения искусства занимали в нем центральное место.

— Я поражена, и приятно, — признала Вероника. — Это ведь рисунок Пикассо, если не ошибаюсь?

— Думаю, про ошибку вы сказали из чистой вежливости, — рассмеялся Гарбушев. — Пикассо невозможно не узнать. Старый пройдоха точно знал, насколько он талантлив и как дороги в будущем будут его картины. Знаю, что рисовал он часто не по велению сердца, а чтобы над людьми посмеяться. Но именно благодаря этой массовости многие могут прикоснуться к его гению. Я не в обиде. Он, Фаберже, Кандинский — у меня есть перечень вещиц, которыми я особо дорожу.

— Вы и так знаете, что у вас хороший вкус. Не считаю нужным озвучивать очевидное.

За просторными, во всю стену, окнами был виден двор, в котором играли маленькие дети.

— Я поражена, что ваша коллекция в сохранности, — заметила Вероника. — Обычно в доме, где есть хотя бы один ребенок, такого идеального порядка не встретишь.

— Вот из-за этого дети многими и воспринимаются как вредители. Это вздор, вина родителей. Малышня еще ничего не понимает, и задача родителей — грамотно организовать пространство. В моем доме детям открыты только определенные комнаты. Няни строго следят, чтобы дети не бегали где попало, места им и так хватает. За счет этого и дети счастливы, и мои нервы в сохранности. Дети — мое сокровище, но и коллекция — тоже. Я не хочу, чтобы одно омрачало другое.

Он был умен, воспитан, обладал великолепным вкусом. Он всерьез интересовался женщинами, и Вероника чувствовала, что если бы не уважение к Северу, Гарбушев и к ней бы проявил совсем иное внимание. Он был богат и умел находить обходные пути. Словом, он не походил на человека, который спрятал бы необыкновенное сокровище в обычной московской квартире, у чужих людей.

Должно быть, его общение с Маркановым никак не было связано с этим. Или бармен, который дал Дамиру этот адрес, что-то напутал, и здесь был не Леонид, а совсем другой человек. Все-таки столько лет прошло! Бармену просто так хотелось получить деньги, что он выдал желаемое за действительное.

Получается, эта версия оказалась ошибочной. Вероника не была расстроена — с таким противником, как Семен Гарбушев, лучше не связываться без особой необходимости.

— Итак, о каком портрете будет идти речь? — спросила она. Ей хотелось завершить этот визит как можно скорее. — Вы хотите свой портрет, не так ли?

— Я понимаю, что вы рассматриваете самый вероятный вариант, но нет, у меня ситуация несколько иная.

— Неужели? Я вся внимание.

— Я бы хотел переписать портрет, который уже существует. Я надеялся, что это будет лишним, но в прошлый раз работа была выполнена некачественно, и теперь это стало необходимостью. Следуйте за мной.

Они пришли в гостиную, которая, вне всяких сомнений, представляла собой самое роскошное помещение дома. Здесь было много белого цвета в оформлении, мебель с золотом, которое наверняка было больше чем просто краской. На стенах висели картины в ажурных золотых рамах — в основном периода Ренессанса.

И только одно изображение выделялось на этом фоне. Единственный портрет, висевший у камина. Причем выделялся он не в лучшую сторону, рядом с этим сияющим великолепием он смотрелся грязным пятном. Учитывая вкус Гарбушева, вряд ли это было случайностью. Скорее всего человек, изображенный на картине, был ему достаточно дорог, чтобы пренебречь стилем.