и чтобы во главе совета стояла смешанная группа, решения в которой принимались путем голосования[174]. Организаторы главной целью видели обучение рабочих практическому применению полученных знаний, не ограничиваясь простой передачей теоретических сведений. Для этой цели программа была разделена на четыре основные предметные области: партийная организация, теория партии, философия пролетарской борьбы, современные проблемы. Каждый день после обеда рабочие посещали две лекции по два часа каждая; по утрам они занимались учебой, а вечером – практическими упражнениями. Предметы были распределены следующим образом: А. Богданов – занятия по политэкономии и истории общественной мысли; Г. Алексинский – финансы и история рабочего движения в Бельгии и Франции; А. Луначарский – история профсоюзов, история немецкой социал-демократии, история Интернационала и история искусства; М. Лядов – история партии; В. Десницкий (Строев) – отношения государства и церкви; М. Горький – история русской литературы; М. Покровский – история России. Речь шла о сложной программе, цель обучения заключалась не только в формировании партийных активистов, но и в создании культурной базы, которая бы позволила рабочим самостоятельно создать собственную культуру, естественно, пролетарскую. От рабочих требовались серьезные творческие усилия. По несколько часов в день они занимались тем, что писали доклады, газетные статьи, листовки, готовили выступления. На практических занятиях студентов учили техникам убеждения и методам пропаганды среди широких масс. Особое внимание уделялось постановке голоса и приемам политической полемики. Для этой цели имитировались настоящие предвыборные кампании, в которых каждый участник представлял определенную партию и должен был попытаться привлечь аудиторию на свою сторону.

Из-за высокого интеллектуального уровня преподавателей и сложной программы учеба давалась студентам нелегко, о чем свидетельствует Косарев: «Наши первые статьи и выступления были, по большей части, низкокачественными; хотя нас и выбрали из большого количества претендентов, состав учащихся был неоднородным: некоторые были достаточно подготовлены, некоторые едва закончили начальную школу»[175]. Чтобы уместить в несколько месяцев столь насыщенную программу, студенты занимались целыми днями, с утра до восьми вечера, всего с одним свободным днем в неделю. Работа прерывалась только на время обеда, периодически проводились экзамены и контрольные работы для проверки полученных знаний и навыков. Нагрузка была очень высокой, и через несколько дней организаторы были вынуждены ограничить продолжительность занятий, оставив в конце время для вопросов и пояснений.

Так или иначе, если судить по фотографиям, на которых рабочие и преподаватели запечатлены на каприйских пляжах, и по воспоминаниям участников событий, время находилось и на развлечения. «Горький, – пишет Косарев, – у которого часто гостили художники, музыканты, писатели, устраивал вечеринки. Читал свои новые произведения, организовал домашние концерты. Кроме чаю, здесь выпивалось немало хорошего вина»[176]. Однако Ленин не собирался признавать себя побежденным и продолжил борьбу с каприйцами, попытавшись убедить учащихся перебраться в Париж, где он, в свою очередь, открыл собственную школу. В октябре 1909 года на Капри было доставлено специальное приложение к № 47–48 «Пролетария» со статьей «О фракции сторонников отзовизма и богостроительства»[177], в котором Ленин жестко критиковал школу и ее преподавателей, в особенности, Богданова. Богданов провел собрание для учащихся и преподавателей, на котором прочел свою ответную статью на ленинскую критику. Однако пятеро рабочих (И. И. Панкратов, Н. Ю. Устинов, A. С. Романов, В. Е. Люшвин, Н. Козырев) отказались осудить выводы Большевистского центра. Они и присоединившийся к ним М. Вилонов направили в редакцию «Пролетария» письмо, в котором заявили о своем несогласии с платформой Богданова. После этого выступления они покинули школу и перешли на сторону Ленина. Татьяна Алексинская в своих воспоминаниях высказывает серьезные сомнения в искренности побуждений рабочих. Она утверждает, что выбор пятерых учащихся был вызван корыстными интересами, а не глубокими политическими убеждениями. Действительно, по замыслу организаторов, через месяц школа должна была прекратить свою деятельность, а решение перейти на сторону Ленина давало студентам возможность продлить свое пребывание в Европе[178].

Однако сам же Богданов выразил в письме, адресованном Совету школы, от 8 декабря (25 ноября) 1909 года свое разочарование от произошедшего: «Против двух врагов я боролся всю свою жизнь: против авторитарного чувства и против индивидуалистического сознания, и должен сказать, что первый из этих врагов для меня наиболее ненавистный. В школу я верил горячо и страстно. Я думал: вот те, кто сделают то, что не в силах сделать я, оторванный от родной жизни индивидуум; вот сильные и гордые союзники, которые сумеют с насмешливой улыбкой отстранить старых идолов со своего пути, сумеют положить начало союзу равных – не по силе равных, а по единству жизни в коллективе. Первый удар моей вере нанесла измена талантливого, умного товарища рабочего – Михаила (Н. Вилонов), и тех пяти. Но я решил: что же, много званных, мало набранных. Зато уж эти <…>»[179].

Но это не единственное разочарование на пути Богданова. Разрушению каприйского политического союза, помимо раскола среди учащихся, послужили и причины личного характера, которые испортили отношения между участниками проекта: знаменитая актриса Мария Андреева, гражданская жена Горького, не отличавшаяся, по свидетельствам современников, легким характером, питала сильную неприязнь к Богданову и испытывала ревность к супруге Луначарского, отношения с которой осложнились уже за несколько месяцев до открытия школы, о чем рассказывает А. Луначарская в своих «Воспоминаниях»[180]. Не менее сложными были отношения между гражданской женой Горького и некоторыми рабочими. Например, Вилонов жаловался, что Андреева ставила ему в укор его крайнюю бедность. Русский рабочий, страдавший туберкулезом, нуждался в постоянном лечении и поэтому был вынужден обращаться к писателю за материальной помощью. «Доктор прописал ему оставаться, – пишет Алексинская, – в лодке два или три часа под лучами солнца. С больными легкими он не может ходить пешком до пляжа и обычно едет на фуникулере, который стоит ему каждый раз 50 сантимов. Если накануне он противоречил жене Горького, она забывает дать ему деньги, и он вынужден либо просить ее – “как нищий”, говорит он, – либо оставаться без лечения»[181]. Вероятно, Андреева, привыкшая быть примадонной в театре, так же держала себя и в повседневной жизни: ее поведение резко противоречило духу товарищества и сотрудничества, воодушевлявшего основателей школы. На самом деле, напряжение между Вилоновым и Андреевой появилось еще до открытия школы. Фактически около середины мая 1909 года Горький писал Богданову: «У нас возникли заграничные отношения; почвою для них послужило недоверие Михаила к практичности Марии Федоровны. Подробно описывать, из-за чего загорелся сыр-бор, мне противно, скажу лишь, что каких-либо причин нет. Главное психология Фомы Опискина. Михайло наговорил М. Ф. оскорбительных вещей, попробовал и меня наградить тем же. Ведет он себя