— Сын! — обрадовался отец.

Он и Филимонова только что вышли на прогалину со сгоревшим грузовиком. За их спинами сквозь ветки и листву проглядывало красное пятно машины. Увидев сына, Неделин направился было к нему.

Антон предостерегающе вскинул руку:

— Стойте там, где стоите. Оба. Общаться будем на расстоянии. Полезнее для организма.

— У меня твой телефон! — крикнула Филимонова. — Ты должен взглянуть…

Он захохотал.

— Думаешь, я куплюсь на такую дешевую приманку, Раиса? Придумай что-нибудь получше.

— Сын, нам срочно надо поговорить, — вмешался отец.

И сделал два шага вперед.

Не сводя с него глаз, Антон попятился. Он не мог доверять никому. Разве что себе, да и то, как выяснилось, не полностью.

Неделин смотрел на сына с болью и жалостью. В считаные дни парень превратился в затравленного зверя. Грязный, небритый, обросший. Чужие обноски делали Антона почти неузнаваемым. А глаза? Раньше у него не было таких запавших, лихорадочно поблескивающих глаз. Он сутулился и озирался по сторонам, подобно бродячему псу, каждую секунду ожидающему нападения.

— Нам надо поговорить, — повторил Неделин. — Не бойся. Никто тебя не тронет.

— Это она тебе сказала? — насмешливо спросил Антон.

— Мы так и будем кричать?

— Ладно, подойди ближе. Но она пусть останется.

— Я не причиню тебе вреда, Антон, — тут же пообещала Филимонова.

— Конечно, — согласился он. — Потому что я больше не подпущу тебя к себе. Кстати, того, что ты искала, уже не существует. Сгорело. Я все сжег. На этот раз по-настоящему. Можешь сама полюбоваться.

Антон махнул рукой в сторону кострища и тут же испугался, что, совершая осмотр, Филимонова обнаружит на поляне кое-что еще. Холодный пот обдал его, но она не проявила желания воспользоваться предложением.

— Ох, Антон… — Она покачала головой. — Если ты действительно сделал это, то хуже не придумаешь. Надеюсь, ты опять врешь. Очень надеюсь.

Он наморщил лоб:

— Ты о чем?

— Антон, — заговорил Неделин, приближаясь, — беда случилась.

— С кем?

— Софа и Миша у бандитов. Ждут тебя.

— Кто ждет? — не понял Антон.

— Думаю, Бэтмен или как его там.

Неделин остановился в трех или четырех шагах. Антон настороженно следил за ним. Ему казалось, что эти двое придумали какую-то хитрость, чтобы заманить его в ловушку. Неужели отец заодно с Филимоновой? Ну да, два сапога пара. Два полицейских сапога.

— Ты с ней опять заодно, папа? — Антон бросил недобрый взгляд на Филимонову, благоразумно державшуюся поодаль. — Помирились? Ты простил ее за то, что она так обошлась с нами?

— Сын, забудь об этом. Говорю же, беда. Ты не понял? Твои жена и сын схвачены бандитами. Тебе дали двое суток. Хотят, чтобы ты вернул похищенное.

Неделин замолчал, выжидательно глядя на Антона. Филимонова прохаживалась вдоль леса, прислушиваясь к их разговору. Ее лицо было печальным.

Антон понял, что ему сказали правду. Сынишка и Софа в руках у Бэтмена. Их держат в каком-нибудь подвале или в складском помещении. Бьют вряд ли, нет смысла. Да и запугивать не обязательно. Они и так трясутся от страха. Мишенька, Софочка…

— Как же теперь быть? — растерянно пробормотал Антон. — Я на самом деле уничтожил эти проклятые ящики.

— Скверно, — обронил Неделин. — Очень скверно, сынок.

— Как они?

— Не знаю. Я с ними не говорил. Бандиты позвонили Раисе.

— Они настроены очень решительно! — крикнула она издали. — Нужно возвращаться.

— Кому? — спросил Антон.

— Тебе, сын, — негромко произнес Неделин.

— Зачем?

— Как зачем? Тебе дали два дня. Девять часов уже прошло.

— И что со мной будет, когда я предстану перед Бэтменом? — перебил отца Антон.

— Ты мужчина. А они — нет.

— Это не ответ.

— Ответ, Антон, — вмешалась Филимонова. — Нужно ехать. Они пригрозили, что сотворят с заложниками страшное. Ты даже не представляешь…

— А я не хочу представлять! — заорал Антон, передернувшись и гримасничая, как ненормальный. — Не собираюсь я ничего представлять, шалава ты полицейская! Кто ты такая, чтобы указывать мне, что делать? Почему я должен тебе верить? Отца в погреб, меня чуть не убила, а теперь учить нас будешь? Да пошла ты! Сказать куда?

Доводя себя до бешенства, Антон заглушал не только страх, но и чувство долга. Он не желал ничего знать про долг. Он не хотел слышать слабый голос своей совести. Этот голос не собирался сообщить ему ничего хорошего, ничего обнадеживающего. Если дать ему волю, он будет становиться все громче и громче, пока не заставит к себе прислушаться. И тогда придется признать, что ты жалкий трус и подонок, но даже такие трусы и подонки обязаны жертвовать собой ради любимых и близких.

«Я не стану, — решил Антон. — Не стану, не стану, не стану! Никто меня не заставит».

Кричал он совсем другое. Но это означало то же самое. Добровольно отдать себя на растерзание? Они что, рехнулись? Мир создан только ради Антона Неделина и существует лишь благодаря ему. Если не станет Антона, зачем тогда все?

— Погоди, погоди, — успокаивал его Неделин. — Не надо кричать. Криком делу не поможешь. Давай спокойно все обдумаем.

— Давай, — неожиданно согласился Антон. — Твои предложения, папа?

— Я поеду с тобой. Мы вместе там будем.

По его мнению, от этого Антону должно было стать легче?

— Что это даст, папа?

— Там разберемся. Мы мужики, сынок.

— Я не мужик, отец, — возразил Антон, не забывая краем глаза следить за Филимоновой. — Я человек. Современный человек. А мужики — это такие лохматые остолопы, которые вечно вкалывают до седьмого пота и делают все, что им говорят. На войну? Пожалуйста! В лагеря? Без проблем! Рабы. А я не раб!

Антон поводил перед собой указательным пальцем.

Неожиданно Неделину захотелось схватить этот палец и сломать к чертовой матери. Он знал о сыне много неприятных вещей, которые старался хранить в самом дальнем, самом темном углу своей памяти. Но теперь все это вылезло на поверхность.

— Антон, — негромко произнес Неделин, — мы не о посторонних людях говорим. О твоей семье. Софа…

— А я ее любил когда-нибудь, Софу? — запальчиво спросил Антон. — Она сначала затащила меня в постель, а потом женила на себе. Откуда мне знать, от кого она вообще забеременела? Может, Миша и не мой сын. Она родила, а я отвечай?