Местность, где предлежало союзникам сразиться с Наполеоном, уже прославленная последней победой и геройской кончиной Густава-Адольфа, представляет волнообразную равнину, ограниченную с северо-востока каналом Флосс-Грабеном, исходящим из Эльстера выше Пегау и соединяющим эту реку с Заалой. Флосс-Грабен, служащий для сплава леса, довольно узок, но по крутости своих берегов, обсаженных деревьями, представляет преграду для свободного движения кавалерии и артиллерии и препятствует обозрению. Селения, лежащие в окрестностях Люцена, могут доставить выгоды в оборонительном отношении, но вообще местность довольно открыта и удобна для действия кавалерии.

При обозрении были замечены густые облака пыли, подымавшиеся по дороге от Люцена к Лейпцигу, из чего обнаружилось движение французов к сему городу, где уже с 9 часов гремела канонада. У селения Гросс-Гершен, в соседстве расположения союзной армии, был виден большой бивак. Это обстоятельство изумило союзников, не ожидавших здесь найти неприятеля. Вместо неотлагательной атаки всеми силами граф Витгенштейн, приняв войска, стоявшие у Гросс-Гершена, за сильный авангард французской армии, расположенной, по его мнению, у Люцена, решился сперва вытеснить предполагаемый авангард из занимаемых им деревень, а потом уже повести общее нападение26.

Между тем как союзники готовились атаковать французскую армию, Наполеон, не зная о том и не имея верных сведений об их расположении, продолжал наступать к Лейпцигу. Генерал Лористон, подойдя к Линденау, в 10 часов утра завязал сильную канонаду с войсками Клейста; корпус Макдональда выступил из Маркранштадта также к Лейпцигу; сам Наполеон, услышав гром выстрелов в корпусе Лористона, следовал, вместе с гвардией и главной квартирой, в некотором расстоянии за войсками Макдональда; корпус Нея был оставлен у занятых им в ночи селений, для прикрытия с правого фланга корпусов Мармона, Бертрана и Удино, из коих первый уже миновал Позерну, второй двигался от Стезена к Позерне, а третий находился на марше от Наумбурга к Вейссенфельсу27. Вообще же Наполеоновы войска были растянуты на 40 верст, и, если бы союзная армия, сосредоточенная и совершенно готовая к бою, атаковала Нея всей пехотой, отрядив для задержки прочих неприятельских корпусов свою многочисленную кавалерию, то французская армия, разобщенная на две отдельные части, могла бы быть поставлена в весьма опасное положение.

Уже было около 11 часов. Наполеон миновал памятник Густаву-Адольфу. В его

свите находился Ней28, желавший ознакомиться с местностью Лейпцига. Канонада и перестрелка у Линденау более и более усиливались. Сам Наполеон наблюдал в большую зрительную трубу за ходом боя и мог усмотреть толпы жителей, покрывавшие кровли. Все внимание его было обращено на дело, кипевшее под Лейпцигом. Внезапно – раздается гром орудий в той стороне, где находились войска Нея. Наполеон живо обратился к маршалу, но, видя, что он уже поскакал к своим войскам, занялся наблюдением канонады у Гершена. Чтобы обсудить положение обеих сторон и принять меры к отпору неожиданного нападения, ему достаточно было несколько минут: вице-король получил приказание обратиться назад с корпусом Макдональда и идти на выстрелы для поддержки Нея с левого фланга; корпусу Мармона предписано ускорить движение к Старзиделю и составить правое крыло общего расположения; генерал Бертран должен был принять вправо и обойти союзников с фланга; гвардия немедленно обращена назад к Люцену для расположения в резерве за корпусом Нея, который находился в центре боевого расположения, обороняя селения Кайя, Рана, Гросс-Гершен и Клейн-Гершен, составлявшие ключ позиции при Люцене. Начальнику гвардейской артиллерии поручено соединить в большие батареи 80 орудий. «Мы будем драться как в Египте, – сказал Наполеон. – У нас нет кавалерии, но французская пехота с артиллерией должна постоять за себя»29. Сам он с гвардейской кавалерией быстро идет к месту побоища. На пути встречаются ему толпы раненых, уходящих и уносимых с поля сражения. Эти страдальцы, большей частью конскрипты, были впервые в огне и еще не успели ознакомиться с опасным ремеслом, которому они поневоле посвятили себя, но, несмотря на это, почти никто из них не прошел мимо Наполеона без обычного приветствия: Vive l’empereur![47] Даже безрукие и безногие, полумертвые от боли и потери крови, собрав последние силы, встречали своего императора торжественными восклицаниями. Некоторые из них уже были обречены смерти, но и те, наравне со своими товарищами, изъявляли Наполеону восторг и преданность30. Только такое настроение духа юных воинов могло вывести французскую армию из опасного положения, в которое она была поставлена неожиданным нападением русско-прусских войск.

Союзники не воспользовались выгодами, бывшими на их стороне. Французские корпуса Мармона, Бертрана и Макдональда не могли прийти на поле сражения и построиться к бою прежде 2 или 3 часов пополудни, а в ожидании их прибытия у Наполеона было не более 50 000 человек (35 000 в корпусе Нея и 15 000 в гвардии). Вместо того чтобы подавить неприятеля превосходством сил, граф Витгенштейн приказал Нижнесилезской бригаде полковника Клюкса овладеть деревней Гросс-Гер-шен, а резервной кавалерии полковника Дольфса – направиться влево к Ране, с той целью, чтобы расстроить огнем конной артиллерии неприятеля при отступлении его из Гросс-Гершена и Клейн-Гершена к Кайе и довершить кавалерийскими атаками его поражение.

Около полудня император Александр и прусский король прибыли к войскам, уже успевшим отдохнуть и оправиться. Блюхер, подъехав к графу Витгенштейну, преклонил саблю и просил позволения начать действие. Mit Gottes Hülfe![48], – отвечал граф. Войска Клюкса, в составе 6 батальонов, 6 эскадронов и четырех батарей; в числе которых одна была русская батарейная рота, двинулись к Гросс-Гершену, а Дольфс, с 23 эскадронами и с тремя конными батареями, к Ране. Артиллерия Клюкса, в числе 36 орудий, подъехав к неприятелю на 800 шагов, открыла огонь по селению Гросс-Гершен и по бивакам, в соседстве его устроенным. Неприятель, не ожидавший нападения, был приведен в расстройство, но вскоре оправился. Генерал Сугам, командовавший 3‐м корпусом в начале сражения, за отсутствием Нея, выдвинул две батареи левее (к востоку) от селения и открыл канонаду по наступавшим войскам, но союзная артиллерия подбила три французских орудия и заставила замолчать остальные. Вслед за тем пехота Клюкса атаковала селение и выбила оттуда французов; но когда полковник Дольфс, с резервной кавалерийской бригадой, кинулся на отступавшие войска, то был встречен картечью нeпpиятeльских орудий и принужден податься назад. Сугам, усилив свою дивизию свежими войсками из дивизий Бренье и Рикара, покушался снова овладеть Гросс-Гершеном. Завязался упорный бой, что заставило Блюхера ввести в дело Верхнесилезскую бригаду Цитена, в составе 7 батальонов, 6 эскадронов и 6 батарей, в числе которых были две русские батарейные роты. Войска Цитена двинулись правее Клюк-совой бригады, в обход Гросс-Гершена, к Клейн-Гершену, и ворвались в сию деревню одновременно с атакой Клюкса на Рану. У этих селений и между ними, на местности, пересеченной канавами, завязался упорнейший бой. В нем участвовали все роды оружия: пехота несколько раз ходила в штыки; кавалерия, атакуя поэскадронно, врубалась в расстроенные части войск; артиллерии было собрано столько, сколько позволяло ограниченное пространство между селениями. Французские конскрипты и прусские волонтеры – цвет наций, знаменитых военными подвигами, – сражаясь между собой, покрыли себя славой. В пылу ожесточенного боя запылали деревни: сперва Гросс-Гершен, потом – Клейн-Гершен и Рана, наконец – Кайя. Сам Ней привел новые подкрепления, что дало его войскам возможность снова занять большую часть селений Клейн-Гершен и Рана; но торжество французов было непродолжительно. Для поддержки наступавших прусских колонн Блюхер выдвинул вперед гвардейскую бригаду Редера (Röder), которая, встретившись с французами в Клейн-Гершене и Эйсдорфе, вытеснила их оттуда и опрокинула в совершенном беспорядке к Кайе31. Блюхер, Шарн-горст и другие прусские генералы, выхватив сабли, лично участвовали в рукопашной схватке32. Между тем как кипел бой у Клейн-Гершена и Раны, резервная бригада Дольфса приблизилась к деревне Старзидель, занятой частью французской дивизии Жирара; чтобы оттеснить прусскую кавалерию, были высланы оттуда ей навстречу три батальона и несколько эскадронов. Заметив движение неприятеля, принц прусский Вильгельм кинулся с Бранденбургским кирасирским полком на ближайший батальон, опрокинул его и отбросил французов к Старзидель. Успех кирасиров очевидно указывал, какие важные последствия могла бы иметь в этот момент атака многочисленной российско-прусской кавалерии на пространстве между Раной и Старзиделем. Но союзники не воспользовались своими выгодами в начале сражения, а между тем, неприятель постепенно усилился подкреплениями; перевес в численном отношении перешел на его сторону. Такая невознаградимая потеря времени должна бы быть поставлена в упрек графу Витгенштейну, если бы он самостоятельно командовал вверенными ему войсками. Но этого не было, и напротив того, союзные монархи иногда отдавали приказания, несогласные с распоряжениями главнокомандующего. Нередко также они, со всей своей многочисленной свитой, подвергались явной опасности, что, озабочивая союзных генералов, развлекало их внимание и даже препятствовало им следить за ходом боя33.