Милиционеры услышали, как чудовище глухо и угрожающезарычало, это Вениамин спросил, что, собственно, им угодно в его квартире,просто из-под платка было плохо слышно. В это время котенок на вешалкепочувствовал воздух свободы. Одним ловким прыжком он очутился на пороге,проскочил в дверь и понесся вниз по лестнице, а затем беспрепятственно выскочилиз дома. Это ему удалось, так как дверь подъезда в связи с трагическимисобытиями была раскрыта настежь, а сама консьержка покинула свой пост, чтобыприсоединиться к толпе любопытствующих соседей, отиравшихся на площадке возлеквартиры убитого Каретникова, несмотря на то что участковый строго советовал имрасходиться по домам.

Надломленные вчерашним организмы капитанов не выдержали.Первым сдался Гудронов. С громким криком он бросился по лестнице вниз. КапитанАнанасов, бормоча что-то о чертовщине, побежал за ним, призывая коллегувернуться. По пути они чуть не уронили поднимавшихся наверх маляршу Люську и ееспутника. Те стояли, окаменев от страха.

— Нечистая! — ахнул Прохор. — Сатана явился!

— Что ты несешь? — опомнилась Люська. Какой ещесатана?

— А кот? — спросил Прохор. — Кот-то черный!

— Да тебе померещилось все от водки! заявила Люська.

Но Прохор наотрез отказался войти в подозрительную квартиру.

Ремонт у Вениамина закончился нескоро, поскольку Прохорнемедленно дал согласие на лечение от алкоголизма и добровольно записался накурс лекций по антиалкогольной психотерапии.

Черная машина похоронного агентства «Светлые воспоминания»,в которой помимо угрюмого неразговорчивого водителя находились Лола и Маркиз,въехала на территорию Успенского кладбища и остановилась на площадке передкладбищенской церковью.

— Как нам найти участок? — спросил Леня водителя,прежде чем выбраться из салона.

— Я вас сам туда отведу, — ответил немногословныймужчина, бросив на Леню подозрительный взгляд.

Леня понял, что водителю поручили не спускать с них глаз инепременно привезти обратно в «Светлые воспоминания». И что водитель сделаетвсе, от него зависящее, чтобы выполнить это поручение.

— Тем лучше, — согласился он с широкой доверчивойулыбкой, — не придется блуждать по кладбищу! Зимой это удовольствие нижесреднего!

Даже в сопровождении водителя они довольно долго шли позапутанным кладбищенским дорожкам.

Зимнее кладбище — это самое унылое зрелище, какое толькоможно себе представить.

Ровные ряды заснеженных могил на новых участках,покосившиеся кресты и заброшенные памятники в старых частях навевали нанемногочисленных посетителей погоста самые горестные раздумья. Летом, средипышной зелени и разросшихся на могилах цветов, это зрелище не так трагично ивызывает в душе скорее легкую поэтичную грусть.

Возле одной из свежих могил толпились тесной группойродственники усопшего. Они невольно жались ближе друг к другу, чтобы нечувствовать острую тоску и одиночество, которыми все здесь, кажется, былопропитано. Сутулый старичок в куртке с капюшоном разливал в одноразовыестаканчики водку, чтобы по русскому обычаю помянуть покойного.

— Теперь уже близко, — хмуро проговорил водитель,свернув на узкую дорожку и обойдя выступающую из общего ряда заброшенную могилус покосившимся чугунным крестом.

Леня и сам узнал знакомое место, хотя прежде видел еготолько на фотографиях на нескольких старых снимках из квартиры Каретникова и накрупной, хорошо отпечатанной рекламной фотографии в похоронном бюро. Вотнадгробный памятник в виде ангела с опущенным факелом, а вот, чуть в стороне,часовня, та самая, с окнами из мелких стекол в свинцовом переплете,составляющих сложный мозаичный узор. Если даже на яркой рекламной фотографии,сделанной в солнечный летний день, было видно, что часовня нуждается в ремонте,то сейчас она казалась совершенной развалиной, которую повалит первый же порывветра. И вообще, участок не производил того впечатления умиротворенности ипокоя, как на снимке, где его очень украшали густые кусты цветущей сирени.

— Вот, — лаконично сообщил водитель. Смотрите. Этои есть тот участок.

— Вижу, вижу, — задумчиво проговорил Маркиз и чутьотступил, наклонив голову к левому плечу. — Вроде бы ничего, а все жечто-то.., а можно, я сделаю несколько фотографий?

— Почему нельзя? водитель равнодушно пожалплечами. — Снимайте, мне-то что!

— Покажу их двоюродному брату, Валерию, — говорилЛеня, заходя с разных сторон участка и щелкая цифровой камерой. — Он ведьтоже родственник, тоже имеет право голоса.., правильно я говорю? И племянникутоже надо показать, Константину.., тоже ведь не чужой человек!

Водитель ничего не ответил. Он достал смятую пачку сигарет изакурил, внимательно поглядывая по сторонам и вместе с тем не спуская глаз сЛени, который прыгал через засыпанные снегом могилы, выбирая все новые и новыеракурсы — с мраморным ангелом, с часовней, с гранитным надгробием, с чернымикустами без листьев.

— Ну что, — проговорил наконец водитель, докуривочередную сигарету. — Все сняли?

Пора нам обратно в «воспоминания» ехать!

Вам там еще с документами долго возиться!

— Хорошо, — моментально согласился Маркиз. —Мы готовы.., правда, дорогая? — и он подхватил Лолу под локоть.

Обратная дорога пролегала мимо той могилы, на котороймногочисленные родственники только что поминали усопшего. Они тоже ужесобрались в обратный путь и медленно двигались по узкой обледенелой дорожке,переговариваясь между собой излишне громкими голосами, ясно говорящими о том,что на могиле была выпита не одна бутылка водки.

Леня, скосив глаза на неотступно следующего за ним водителя,чуть прибавил шагу, догнал крупную краснощекую блондинку в дубленке, едва нелопающейся на обширном бюсте, и что-то прошептал ей на ухо.

— Нахал! — возмущенно воскликнула блондинка иобернулась. Но Леня уже отступил в сторону, и оскорбленная блондинка увиделапозади себя мрачного водителя из «Светлых воспоминаний».

— Нет, ну какой нахал! — еще громче повторила она,смерив ни в чем неповинного шофера презрительным взглядом и решив, что именноон только что шептал ей на ухо.

— Анюта, четой-то ты шумишь? — торопливоприблизился к ней невысокий кривоногий мужичок с синяком под глазом и явнымжеланием подраться на плохо выбритой физиономии.

— Твою жену оскорбляют, а ты молчишь! воззвала к немублондинка.

— Это вот он тебя оскорбил? — деловито осведомилсякривоногий, смерил шофера презрительным взглядом и сплюнул на снег.

— Никто тебя не оскорблял! — неохотно проговорилводитель, покосившись на еще больше раскрасневшуюся от предвкушения скандалаАнюту. — Кому ты, на фиг, нужна!