Владимир торопливо замахал здоровой рукой замершему на выходе из палатки рыжеволосому добряку:

– Злой! Подожди!

Тот на секунду отвлекся от созерцания новоявленной медсестры и обернулся к доктору, вопросительно мотнув круглой головой.

– Это… Злой, ты узнай, пожалуйста, у командира…

Пока доктор пытался озвучить свою просьбу, боец незаметно для себя вновь сосредоточил внимание на единственной среди присутствующих особе женского пола. Хотя продолжал стоять, повернувшись лицом к Новикову и внимая его словам.

– Про задачу узнай, которую он мне хотел поставить, – продолжил доктор, боясь ошибиться в своем предположении. Очень будет интересно, если он начнет с осмотром к девушке приставать, в то время как раненный еще тяжелее, возможно, лежит где-то в соседней палатке.

Злой рассеянно пожал плечами.

– Хорошо, спрошу, – пробормотал он, развернулся, чуть не свалив палатку, и выбрался на свежий воздух.

Баюн покинул компанию сразу по окончании хирургической операции, сославшись на неотложные дела, поэтому теперь доктор остался с Юлией наедине. И между ними возникло неловкое молчание, слегка маскируемое звоном склянок и шуршанием одежды. Владимиру хотелось выразить сочувствие гостье, пожалеть ее, приободрить, но слов не находил. Он чувствовал напряжение, но придумать ничего не мог. Голова от потери крови отказывалась работать. Доктор молчал, и девушка, не издавая ни звука, продолжала хлопотать по хозяйству. Дурацкая ситуация. Новиков терпеть такие не мог. Чтобы не мучиться дальше, он спросил первое, что пришло в голову:

– Юля, а вы сами как?

Девушка удивленно приподняла бровь, насколько опухшее лицо позволяло это сделать.

– Что именно – «как»?

Офицер разозлился на себя за несуразность поведения и речи. Он на самом деле понятия не имел, как вести себя в подобной ситуации, чтобы еще больше не навредить истерзанной психике. Улыбаться? Участливо заглядывать в глаза? Или, напротив, полностью игнорировать прошлое, словно и не было ничего?

– Ну… после всего… этого… то есть, того… ну, когда вы там… как… ваше самочувствие? – выдал Владимир, ругая себя последними словами за бред, слетающий с языка. – И как… настроение? В том смысле, что… ну, вы понимаете.

– Хреново, – просто призналась девушка, но на этом ее откровения и закончились, потому что больше она ничего добавлять не стала. Отложила набитый зажимами стерилизатор в сторону и, пошатнувшись, оперлась рукой на импровизированный операционный стол.

Справедливо посчитав, что ждать приказа выполнять свои прямые обязанности глупо, Новиков решительно закряхтел и встал на ноги. Слегка пошатываясь, распрямился. «В принципе, жить можно, – проскочила успокаивающая мысль. – А боль можно и потерпеть». Развернувшись, доковылял до притихшей Юлии.

– Теперь ваша очередь, – сообщил он девушке и тут же, чтобы избежать двусмысленности, пояснил: – Ваша очередь лечиться. Снимите куртку, я вас осмотрю.

Гостья испуганно отшатнулась, но резкое движение причинило ей новую боль. Побледнев, она остановилась, уцепившись за носилки.

Новикова поначалу расстроил ее боязливо-настороженный взгляд. Он ведь не собирался делать ничего плохого, а она так отреагировала. Чудачка. Потом до него дошло – вряд ли она скоро научится снова доверять людям после того, что ей пришлось испытать. В очередной раз обругав себя за тупость, он как можно мягче улыбнулся девушке и предложил:

– Юля, а давайте на «ты» перейдем? Так, мне кажется, проще будет. Хорошо?

Девушка после недолгих размышлений в знак согласия качнула головой.

– Вот и славно, – еще раз улыбнулся Владимир, не делая больше попыток приблизиться. – Юля, послушай меня, пожалуйста. У тебя много синяков. Я не спрашиваю, откуда они взялись, – если захочешь, ты потом все расскажешь. Сейчас важно не пропустить более тяжелых травм, понимаешь? Давай так начнем: я задам тебе пару вопросов, а ты мне на них честно ответишь. Договорились? Буду спрашивать только про здоровье, ладно?

Теперь Юле потребовалось несколько большее время на раздумье. Поколебавшись, она снова кивнула. Но недоверие во взгляде осталось.

Новиков ее не узнавал: ведь только что, когда ковырялись втроем у него в боку, она вела себя как нормальный, обычный человек. Даже на шутки Злого реагировала естественно. А теперь закрылась, ощетинилась, как еж пустынный. Молчит и сверлит ярко-синим глазом в багрово-фиолетовом обрамлении опухших век.

– Где сейчас болит больше всего? Можешь указать рукой место?

Бывшая пленница неуверенно подняла руку и указала осторожно себе за спину.

– Там? – уточнил Новиков. – Спина болит? А живот? Нет?..

Пришлось эскулапу призадуматься. Как осмотреть пациента, если его нельзя осмотреть? Вспомнился отчего-то «Горячий снег» Бондарева, где главная героиня застрелила себя, лишь бы сослуживцы не стали перевязывать ей рану и не увидели ее голой.

– …А вот так попробуй, – доктор попросил Юлию резко вдохнуть. – Ага, понятно. Перелома ребер у тебя, скорее всего, нет. Болят синяки – там же они есть, да?.. Послушать бы легкие.

Встретив немой отказ, Владимир вздохнул и грустно покачал головой.

– Твое решение. Только смотри, если вдруг хуже станет – не скрывай, ладно?

Насильно мил не будешь. Доктора слегка утомили расспросы, и он присел на операционный «стол». Чуть не рухнул вместе со сдвинувшимися с места пустыми носилками – благо вовремя спохватился. Ругнулся про себя матом – вслух при женщинах он этого не делал никогда.

– Давай хоть глаз твой поглядим, – почти взмолился он. – Не дай бог гематома нагноится. Потом такая каша может быть – мама не горюй! Да кому я рассказываю – ты же и сама все знаешь прекрасно.

На этот раз отказываться бывшая рабыня не стала. Пересилив себя, она придвинулась к врачу и даже задрала вверх подбородок, чтобы ему виднее было измочаленное личико.

Пока Владимир осторожно мял пальцами носик и скулы, пытался заглянуть под сдавленные веки, Юля стояла неподвижно, даже не ойкала. Доктор от этого настолько осмелел, что позволил себе снова полезть с расспросами.

– Юль, а ты ведь не местная, да? У тебя есть родственники? Семья?

Мягко и грациозно отстранившись от рук в резиновых перчатках, девушка шагнула подальше от Новикова. «Осмотр закончен, лимит доверия исчерпан, – догадался врач. – И никакого разговора не состоится».

Из-под полога, прикрывающего вход, показалась голова Злого, оглядела присутствующих, лукаво подмигнула Владимиру.

– Командир беспокоился о нашей гостье, – доложил о результатах выполнения просьбы спецназовец. – Спрашивал, когда ее можно в больницу отвезти?

Новиков, испытывая огорчение, стянул с рук перчатки, бросил их в сердцах на ящик. Неверие майора в его профессионализм основательно подпортило настроение.