Хьелльрунн кивнула. От старухи исходили волны неистовой энергии, когда она говорила об Империи. Девушка замечала эту же силу в угрюмой линии рта и резких жестах.

– Никому не сбежать с Владибогдана, пока не станут они Зоркими, но даже тогда… – Старуха отвела взгляд; слёзы застыли в уголках глаз. Она тяжело сглотнула. – Понимаешь?

Хьелль кивнула, желая, чтобы госпожа Камалова ответила на другие вопросы, но не решалась перебивать.

– Многие мудрецы десятилетиями изучали тайну колдовства. Даже с тех пор как драконов уничтожили, более семидесяти лет назад, дети всё равно продолжали рождаться с силами и талантами.

– Колдовскими метками, – тихо поправила Хьелльрунн.

– Колдовскими метками, – повторила госпожа Камалова насмешливым тоном. – Красивое название для опасного дара. Опасного для окружающих и самого мага. Поняла?

Хьелль снова кивнула, и госпожа Камалова одобрительно улыбнулась. Взяв горсть ягод, она добавила их в кастрюлю. Спустя некоторое время, помешивая компот, она продолжила говорить.

– Нет ничего хорошего в драконьем колдовстве. – Старуха покачала головой. – Силы воздуха и огня отравляют человека, изменяют тело и делают старше своих лет. Даже сила земли развратит человека, если маг черпает её из тёмных источников.

– Отец запретил пользоваться моим даром, – поведала Хьелльрунн.

– Мудрый человек. Нечасто можно встретить кузнеца, которому известно больше, чем искусство ковки металла. Умный нордвластец – большая редкость.

– Мне кажется, он не здешний, – тихо призналась Хьелль, но госпожа Камалова не расслышала её, увлечённая рассказом.

– Колдовство вызывает и другие изменения. – Старуха вновь сосредоточила внимание на ягодах. – Люди способны потерять рассудок, стать дураками, монстрами. Поняла?

Хьелльрунн кивнула.

– Я сойду с ума?

– Ты другая. – Госпожа Камалова горько улыбнулась. – Совершенно другая.

Девушка открыла рот, чтобы ответить, но старуха предупреждающе подняла нож, скользкий от сока красных ягод. В свете огня старуха казалась безумной.

Хьелльрунн глянула на словно окровавленный инструмент.

– Я буду молчать.

– Молчание – золото, – согласилась госпожа Камалова. – Так вот, ты совершенно другая. Подозреваю, у тебя есть два дара – сила земли и сила воды, океана.

– Это то, что изучает Стейнер на Владибогдане? – полюбопытствовала Хьелльрунн.

– Снова вопросы. – Госпожа Камалова покачала головой. – Стейнер? Какая у него сила?

– Сила? У него… их нет. Зоркий забрал его по ошибке. Брат занял моё место.

Старуха положила нож и долго не сводила глаз с собеседницы.

– Сядь.

Хьелльрунн и госпожа Камалова уселись на стулья. С угрюмым видом старуха наклонилась вперёд, шевеля пальцами. Лицо выражало глубокую задумчивость.

– Брата по ошибке забрали? Вместо тебя?

Хьелльрунн кивнула, чувствуя, как подступают слёзы.

– И я позволила. Я была слишком напугана. Теперь я понимаю, что должна была сдаться. Если бы я увидела, я бы…

– Ничего не поделаешь. – Госпожа Камалова пригладила волосы и вздохнула. – Как юноша без сил попал на корабль – загадка, но теперь уж ничего не изменишь.

– А если я научусь колдовству? Если у меня получится творить добрые чудеса и заручиться силой, то я смогу попасть на корабль и отправиться на Владибогдан. Я бы нашла его и…

– Он мёртв, Хьелльрунн.

Лишь треск огня осмелился нарушить тишину между женщиной и девушкой. Хьелль услышала слова, каждое из которых пронзило её сердце, как кусок льда. Она покачала головой и открыла рот, чтобы возразить, но язык никак не хотел повиноваться.

– Не говорите так. – Она вытерла глаза тыльной стороной ладони и нахмурилась. – Вы не знаете Стейнера. Может, он не силён в книгах, но он трудолюбив, смышлён и никогда не сдаётся. У него сердце зубра… – Её слова застыли на языке, когда она поняла, что взгляд старухи наполнен жалостью.

– Империя не терпит людей, кому известны их секреты. Тебя, брата твоего, этот город и весь Нордвласт. Вы для них – маленькие люди, и Императору нет до вас дела. Он лишь ждёт от вас подчинения. Со временем Нордвласт падёт на колени перед Империей. Ваннеронд и Дракефьёрд. Даже Свингеттевей… хотя трудно понять, зачем им может понадобиться эта толпа обманщиков и лжецов.

– Мне дела нет до Империи, – заявила Хьелль, стиснув зубы. – Меня заботит только мой брат. Стейнер не умер. Он просто не мог умереть.

– Ты считаешь, что Империю волнует жизнь одного мальчишки? Уверяю тебя, ты ошибаешься. Прости, Хьелльрунн, но чтобы остаться в живых в столь страшном месте, должно случиться чудо. – Госпожа Камалова взяла нож и продолжила резать ягоды. – Иди домой, – велела она, не поднимая глаз. – Погорюй о брате и возвращайся через три дня.

Хьелль уставилась на женщину и на секунду даже услышала шум волн, как будто океан разбивался о стены хижины и грозил снести её.

– Вы ошибаетесь, – прошептала она.

Девушка не могла знать наверняка, но продолжала молить Фрёйу и Фрейну. Хьелльрунн ушла, и снегопад сопровождал её через тёмный лес и вдоль извилистых улочек Циндерфела.

– Стейнер не умер. Это невозможно.

Она повторяла слова почти каждые несколько футов. Она не плакала, пока не оказалась в постели, стараясь подавить рыдания, чтобы отец не услышал.

Не может жизнь в кузницах быть сладкой, но горечь заметно смягчается, когда Кими Энхтуйя превращается из врага в друга. Принцесса по-прежнему оставалась немногословной, но одаривала Стейнера торжественным кивком, когда тот приносил ей уголь.

– Я по сей день не уверен в благосклонности Кими, – проворчал юноша, завидев Тифа с двумя кружками чёрного чая.

В перерыве между доставками угля они сидели возле входа в пещеру, подальше от жары.

– Она била тебя по лицу в последнее время? – спросил спригган.

– Нет.

– Тогда ты ей нравишься. – Тиф хлебнул чай. – Или ты ждал стихов и цветов?