Годами Билл мечтал уйти в армию, как отец, и горше всего ему было думать о том, что война с Германией, которую так долго предрекали, уже началась, а он на нее чуть-чуть не успел. К тому времени, как он достигнет призывного возраста, все уже кончится. А пока Билл чувствовал себя не вполне мужчиной, да еще Нелл прицепилась к нему с этими башмаками.

За годы Билл немало натерпелся от Нелл. Младшая сестра, которая лучше него играла в крикет и футбол! Младшая сестра, которая наряжалась мальчишкой, и плевалась, и дралась, и курила трубку, и бранилась! Билл считал своим долгом брата защищать ее и обычно так и поступал, но порой она ему крепко досаждала. И благодарности от нее не дождешься! Почему бы ей просто не вести себя так же, как все девчонки? Она что, не понимает, что болтают о ней люди? Даже теперь, когда им так тяжко, она так и не перестала чудить и рядиться. Кому придет в голову дать ей работу, увидев, что она одета как парень? Да еще эти ее придирки! Это уж слишком.

— Ты сдурела? — возмутился он. — Совсем того? И вообще, тебе-то откуда знать?

— Да уж знаю, и побольше твоего! — язвительным тоном откликнулась Нелл. Ей все утро не терпелось на ком-нибудь сорвать злость. — Может, картошку почистишь, пока я покажу тебе, как чинить обувь?

— Ах ты!.. — Билл выругался.

Мать прикрикнула: «Уильям Суонкотт!», но он ее не слушал.

— Думаешь, самая умная? — вскипел он. — Будто не знаешь, что все над тобой потешаются! Да кто тебя замуж возьмет такую? Кто тебе даст работу? Будь ты настоящим мужчиной, думала бы, как накормить малых, а не разгуливала ряженой в парня! Не можешь вести себя как женщина, так веди хотя бы как мужчина, оденься поприличнее и найди работу, черт бы тебя побрал!

Каждое его слово больно ранило Нелл: она понимала, что он совершенно прав. Но…

— По-твоему, я сама не знаю? — крикнула она. — Но во что мне одеться, чтобы быть как девчонка? Как? Ну, отвечай же! Что мне прикажешь надеть?

На этот раз права была она: одеться ей не во что. Единственное платье, которое ее заставляли надевать по воскресеньям, когда она собиралась в воскресную школу вместе с остальными детьми («Время, когда мы с отцом можем спокойно перевести дух, — воскресенье! Ну-ка кыш из дома!»), отнесли в ломбард еще в августе. Как и выходное платье матери. В любом случае Нелл была ниже ростом, чем ее мать, но шире в груди, так что материнские платья ей пришлись бы не по размеру. В лучшие времена мать что-нибудь бы да придумала — ведь сшила же она из старой простыни наряд для Дот к ежегодному празднованию Майского дня у суфражисток, и несколько раз случалось, что они с Нелл за одну ночь успевали что-то сшить — брюки, рубашку или юбку, когда вдруг выяснялось, что прежние уже безнадежно истрепаны. Но сейчас у них не было ни денег на ткань, ни ниток.

— А заранее об этом позаботиться не могла? — бушевал Билл. — Или ты дитя малое? Никакой ты не мужчина, так перестань прикидываться, черт бы тебя побрал! Эту войну выиграют мужчины, а не девчонки в обносках братьев! Ты и одного-то ганса не убьешь. Ни в жизнь!

Он чуть не плакал. Как и Нелл, к ее ужасу. Она знала, что о ней судачат, и понимала, что настоящим парнем ей не стать. Но услышать такое в своей семье! От Билла! Ей даже в голову не приходило, что он относится к ней вот так.

— Ага, можно подумать, ты много убил! — огрызнулась она. — Если так рвешься воевать, чего же в армию не идешь? — И она презрительно окинула его взглядом. — Думаешь, на твоем месте я бы здесь сидела? Да черта с два!

Он накинулся на нее с кулаками. Она не осталась в долгу: у суфражисток она научилась приемам, умела постоять за себя, вдобавок на улицах Поплара ей не раз приходилось драться голыми руками. Нелл знала не только джиу-джитсу и лучшие способы нападения на полицейских, но и уловки, которыми пользовались в уличных драках мальчишки Ист-Энда. Правда, Билл был выше ее ростом, крепче и кипел яростью, но она все равно побеждала. Дети жались в дверях комнаты, Дот визжала, Берни плакал:

— Перестаньте! Не надо!

— Довольно! Довольно, говорю! Прекратите немедленно!

Худая рука схватила ее за локоть, костлявое плечо втиснулось между ними. Мать с силой оттащила Билла за воротник — как делала с давних пор, когда оба они были младше, чем Берни и Дот сейчас.

— Вон из дома! — Биллу досталась оплеуха. — Какое мне дело до дождя! Ступай в парк, домой к Джиму, куда угодно. И не возвращайся, пока не образумишься. Понял меня?

Билл выругался, провел ладонью по щеке — Нелл с раскаянием заметила на ней царапину, хоть и не глубокую, — и вышел. Мать напустилась на младших детей.

— Мама, мама, Нелл плачет! — воскликнула Дот.

— И вы тут еще! — закричала мать. — А ну марш в другую комнату и играйте мирно, не то надеру уши обоим!

Они исчезли за дверью. Мама порылась в кармане, отыскала носовой платок и протянула его Нелл, и та приняла, злясь на себя. Надо же, разревелась из-за проклятого Билла! Сокрушенно цокая языком, мать села к столу и начала чистить картошку вдвое быстрее, чем получалось у Нелл.

Наконец Нелл кое-как успокоилась. Она подсела к матери, протянула ей платок и пробормотала:

— Извини.

— Да ничего. — Мать сунула платок в карман. — Бог свидетель, сколько раз мне выть хотелось с тех пор, как началась эта проклятущая война! — Она начала резать картофелины на четыре части — только нож и мелькал. И вдруг решительным тоном спросила: — Ты ведь понимаешь, что Билл не нарочно, да?

Нелл пожала плечами. Билл и хотел, и не хотел ее обидеть, и она знала это. Все запуталось. И он был одновременно и прав, и нет.

Мать выпрямилась и окинула ее недовольным взглядом.

— Боже мой, детка, — воскликнула она. — Ты хоть знаешь, как я тобой горжусь? Весь мир старается сбить нас с ног, а ты не сдаешься — ведь так? Бог создал этот мир не таким, как тебе хотелось бы, и ты готова разрушить его к чертям и перестроить на свой лад, да?

Нелл заморгала. Мать никогда не говорила, что гордится ею. Ни разу. Такие разговоры она обычно не заводила. Покрикивала, распоряжалась, целовала, тревожилась, но ни словом не упоминала, что гордится.

— Понимаю, достойной дочерью меня не назовешь… — неловко начала она.

Мать присвистнула.

— «Достойной дочерью»! — повторила она. — Что же я, королева Британии какая, черт бы ее побрал? Ты моя дочь, и этого мне достаточно. А теперь ступай, найди брата и помирись с ним, слышишь?

Она подтолкнула Нелл к двери, и Нелл нехотя вышла. Дождь все еще лил как из ведра. Нелл прошла по Кони-лейн в одну сторону, потом в другую, но Билла нигде не заметила. Видно, он ушел к одному из приятелей. Как поступила бы сама Нелл на его месте.

Втянув голову в плечи и жалея, что у нее нет куртки, она торопливо зашагала к большим улицам. Под навесом у какого-то магазина вынула из кармана кисет. Он был почти пуст, но остатков табака хватило на полтрубки. Раскурив ее, Нелл затянулась и медленно выпустила дым.