– Оставайтесь здесь обе. Сейчас мы посмотрим, как твой папа, Примроуз. Присмотри за ней, Мариголд.

Брайди увидела спину отца и метнулась к нему. Он стоял на коленях перед своим любимым Скакуном. Бертрам с Клайвом сидели на корточках с другого бока лошади. Она бросилась на колени рядом с отцом.

– Папа, подними его. Мы должны поставить его на ноги. Не сидите так просто, делайте что-нибудь.

Ее голос срывался на визг, и она сама слышала, как ветер разносит ее голос. Отец приложил палец к губам.

– Тихо, Брайди. Не кричи. Пусть он услышит твой спокойный, счастливый голос и с этим уйдет.

Она не сводила глаз со своего прекрасного любимого друга, обожаемого и огромного, такого доброго, такого сильного. А теперь вот он лежит так неподвижно. Она сжала губы, наклонилась вперед и прижалась лицом к его морде. Он же теплый. Лежит на холодной, как камень, земле, но все-таки теплый.

– Давай же, мой любимый. Давай, ты не можешь так. У нас еще столько дел. Нужно работать с Дэвидом, он в коляске. И Том.

Скакун поднял голову и снова уронил на землю. Бертрам произнес:

– Все идет своим чередом, Брайди. Он ждал свою дорогую девочку, а теперь ты должна его отпустить. Он завершил свою работу.

Отец поглаживал своего друга и тихонько мурлыкал себе под нос. Брайди плакала, слыша как будто со стороны звуки, которые она производила. Нос ее потек, слезы капали прямо на Скакуна.

– Брайди, – скомандовал отец, – незачем, чтобы этот шум был последним, что он услышит от тебя.

Она подняла глаза. Голос отца звучал твердо и уверенно, но по щекам ручьем текли слезы. Рука его продолжала поглаживать лошадь. Она перестала плакать, умолкла и погладила Скакуна по мягкой морде. Его губы шевельнулись под ее пальцами. Она сказала:

– Надо было мне принести тебе морковку, мой любимый. Если ты останешься с нами, я принесу, правда, каждый день буду приносить, и сахар тоже. Я все сделаю, только бы ты остался с нами.

Джеймс нашел в фургоне Бертрама попону и накрыл им Скакуна.

– Вот видишь, – проговорила Брайди, – старый добрый Джеймс устроил, чтобы тебе было тепло.

Скакун приподнял на дюйм голову. Отец успокаивающе сказал:

– Спокойно, дружок, спокойно.

Волосы падали ему на лоб, закрывая, как всегда, один глаз. По бледному лицу текли слезы и капали на Скакуна. Глаза старого жеребца остекленели, и Брайди почувствовала на своей руке его долгий выдох. Джеймс обнял ее за плечи.

– Все хорошо, Брайди. Все будет хорошо.

А она смотрела на лошадь, которую так любила, и понимала, что отец любил Скакуна несравнимо сильнее. Она в последний раз погладила его.

– Дорогой мой старый друг, – прошептала она. – Что мы будем делать без тебя?

Джеймс помог ей встать, и они оставили отца стоять на коленях рядом с его лошадью, а сами вместе с Бертрамом и Клайвом пошли к воротам. К ним подошли Мариголд, Примроуз, Фанни и Терри и встали рядом.

– Сердце нашего дорогого старого воина не выдержало. В его жизни была долгая война, которой он не заслуживал, и долгий мир, который воистину заслужил, – произнес Бертрам. – Я распоряжусь насчет вывоза.

Джеймс тряхнул головой.

– Нет, не надо. Совсем не надо.

Голос его срывался, в глазах стояли слезы.

– Он останется здесь, в Истерли. Я похороню его под старым дубом в дальнем конце пастбища. Он любил там гулять. Но сначала мы должны позвать тетю Эви и мою мать. Пусть они уведут куда-нибудь дядю Оберона, пока я буду это делать. Я пойду, а ты, Брайди, оставайся здесь.

Бледный, расстроенный Клайв гладил Фанни, а Мариголд тыкалась носом ему в шею.

– Лошади все понимают, – произнес он. – Они тоже горюют. Я отведу их к нему, чтобы они могли попрощаться, иначе они будут беспокоиться, думая, что он бросил их.

Он повернулся к Брайди.

– Я не понял сначала, Брайди, я просто думал, что ему нехорошо. Иначе я бы тебя нашел гораздо раньше.

Он направился к Скакуну. Лошади побрели за ним. Через некоторое время, когда в небе закружились голуби и поплыли облака, он забрал их с пастбища и повел по дороге обратно в конюшни. Брайди ждала, вцепившись в верхнюю перекладину ворот. Она гладила ладонями старое волокнистое дерево и, глядя на отца, задавалась вопросом, о чем он теперь думает. Может быть, вспоминает те годы, еще до войны, когда он ездил на Скакуне? А может быть, думает о войне, когда Скакуна забрали в армию, или о том, как тетя Вер нашла Скакуна и вернула его домой? Или вспоминает сражение, в котором оба помогали друг другу спастись? Брайди не чувствовала холодного ветра, она не сводила глаз с отца и смотрела на него до тех пор, пока не услышала, как бегут по дороге ее мать и тетя Вер. Почему-то они перелезли через ворота. Зачем? Они могли просто открыть их. Обе подбежали к отцу, но ничего не говорили и не делали, просто молча встали с обеих его сторон. Пришел Джеймс с дядей Ричардом.

– Он ведь сам захочет похоронить Скакуна, старый упрямец, – сказал дядя Ричард.

– Он не сможет, – запротестовала Брайди. – Земля слишком твердая. Человеку без ноги это не под силу. Джеймс возьмет все на себя. Он говорил.

– Я уже позвонил Джеку. Он придет с Мартом, а Молодой Стэн пошел на поиски Чарли. Тот где-то кормит тетеревов. Они – марра и должны сделать это вместе. Мы им тут не нужны. Тем не менее, Джеймс, спасибо, что предложил. Стэн принесет лопаты и вилы. Не беспокойтесь, они присмотрят за ним.

Стуча сапогами по дороге, пришел Молодой Стэн с тележкой, нагруженной инструментами. Через полчаса дядя Джек и дядя Март пришли вместе с прибежавшим Чарли. Все трое зашли на поле, а к Эви и Вер присоединились тетя Грейси и тетя Гертруда, жена Чарли. За ними на тракторе въехал Джеймс, собираясь перетащить Скакуна в самый конец поля, чтобы похоронить.

Брайди брела по дороге. Лучше не видеть, тогда не будет так больно. Она подошла к тому месту, где дядя Джек оставил свой «Остин». Можно подождать здесь минут двадцать, а потом вернуться. Она прислонилась к дорожному столбу. Фордингтон и Истон налево, Истерли Холл направо. Его придумал поставить дядя Ричард, чтобы помочь прибывающим гостям сориентироваться в направлении. Мимо проехали две машины. За рулем одной из них сидел один из гостей отеля. Он остановился и опустил стекло:

– Брайди, все в порядке?

Она улыбнулась.

– Спасибо, сэр Питер, все прекрасно. Просто жду одного человека.

Что ж, можно сказать и так. Скакун был почти человеком. Посигналив на прощанье, сэр Питер поехал дальше. Она проводила его взглядом, но ее внимание привлек звук мотора приближающегося мотоцикла. Она вгляделась в дорогу. Звук стал громче, потом изменился, когда ездок переключил скорости, мотоцикл подъехал к ней и остановился. Мотор перешел на холостой режим, Тим поставил ногу на землю и снял очки.