жадно, с шумом втягивать ноздрями воздух. Потом увязался следом и даже получил по морде, когда тянул её к молодой хозяйке, пускающей тёплую струю на уже тронутую белым хрупким инеем траву. Только бросив взгляд на парящую лужицу, Рысы по-настоящему встревожилась и, вернувшись в жилище, растолкала спящую мать. Та спросонья не сразу и поняла, о чём ей с жаром шепчет на ухо дочка. Когда же вникла, то вышла на улицу и вернулась с пучком сухого длинного мха.

Девочка, конечно, видела его раньше и знала, что его запасы есть едва ли не в каждом хозяйстве. Такой мох обильно – целыми зелёными меховыми одеялами – рос во влажных низинах лесов. Его можно было собирать в течение всего лета. Особо много его шло при возведении хизб – им утепляли пазы между брёвнами в стенах, но заготавливали и впрок. Тогда брали мох длиной не менее детской четверти, отжимали и высушивали. После его прикладывали к кровоточащим и гнойным ранам, клали в детские кухлянки, чтобы ребенок оставался в сухости и тепле. Теперь вот оказалось, что мох придётся подвязывать раз в месяц между ног.

Узнав спозаранку новость от жены, отец Рысы только и думал, как бы сообщить об этом Золотому шаману.

Но не потребовалось: ближе к вечеру в их хизбу явился один из приближённых людей Золотого шамана, который бегло говорил по-сельвински. Он протянул ему серебряный кубок в качестве подношения и бросил, кивнув на жену: «Оставь нас!». Сельвин перечить не стал, ответить на такой подарок ему было нечем, а старинный обычай велел в таком разе делиться с гостем женой. Вот только на его женщину и куда менее видные угры не заглядывались. Что-то здесь было не так. Хизбу-то он покинул, но просидел, пока гость оставался внутри, на чурбане неподалеку от порога.

Звуков, обычно сопровождающих утехи, слышно не было. До его ушей долетали лишь непонятные обрывки разговора. Он и длился-то всего ничего. Так что когда угр неожиданно появился в дверях, сельвун первым делом обратил внимание на его руки – не забрал ли тот серебряную чашу обратно, раз дело не выгорело. Но переживания были напрасны: гость с довольным видом прошествовал мимо, даже не взглянув на мужа.

Жена рассказала, что сегодня перед рассветом их дочь велено привести к воротам, ведущим из городища к горе, и чтобы мох меж ног не был менян с вечера. Услышав такое, мужчина лишь брезгливо сплюнул: «И чего эти шаманы только не учудят!»

Рысы разбудили, когда окно хизбы, затянутое лосиным пузырём, ещё даже не обозначилось светлым пятном на фоне тёмной стены. Внизу живота она сразу же ощутила доселе неведомую, хотя и не сильную, тянущую боль.

Отец следовал чуть поодаль. Он не хотел упустить момента, если вдруг Золотой шаман вздумает сразу же отблагодарить родителей своей избранницы. Но эти надежды оказались напрасны.

Чекур встретил их один. Он принял девичью ладонь из материнской руки и пошагал в гору, прочь от распахнутых стражниками ворот. У Рысы прошла вся сонливость, страх вытеснил её отовсюду, согнал даже с самых кончиков ресниц. Девочка попыталась вырваться и вернуться к матери, но та, заметив это движение, отчаянно замахала руками, как сорока в полёте, приговаривая: «Так надо, так надо…»

Когда они взошли на гору и остановились у самой Золотой Богини, шаман засунул руку ей между ног и достал оттуда набухший от кровяных вод пучок мха. Его он положил на жертвенный камень. Запястье Рысы лизнуло лезвие кинжала, и кровь, сначала капля за каплей, потом слившись в тонкую струйку, потекла всё на тот же мох. Хотя это кровотечение и не было продолжительным, шаман остановил его, поднеся губы к ране и прошептав всего несколько слов. После этого он отпустил руку девочки и словно забыл о её существовании.

Предрассветный горизонт окрасился насыщенным грязно-алым цветом. Шаман теперь уже не шептал, а говорил громко, обращаясь на непонятном сельвинке языке к Золотой Бабе. Они словно вели разговор, но только ответы каменного изваяния были безмолвны и доступны только вопрошающему. Вот человек замолчал, словно услышав всё, что хотел. Он взял в руки кровяной комок, поднёс его к животу Богини и придавил к пупку. Кроваво-грязная жидкость засочилась и стала скапливаться в складках каменной одежды, зацепившейся за бёдра статуи. Она наполнила эти желобки, как дождь обсохшие за долгое лето русла лесных ручьёв. И тут произошло невероятное – жидкость покрылась ледяной коркой и стала похожа на красноватые камешки, в изобилии рассыпанные по берегам Сельвуны. Затем сама золотая поверхность подёрнулась инеем, который, словно соскользнув с разом промёрзшего камня, стал растекаться по склонам Липовой горы к её подножию и далее в реку. Когда первые лучи солнца упали на неё, они не искупались в волнах, а поскользнулись и заскользили по тонкому льду!

Тело Рысы задубело, словно его тоже сковал лёд: мышцы атрофировались, и она потеряла контроль над собой. Тело обмякло и повалилось навзничь.

Золотой шаман приветствовал происходящее протяжным, радостным и больше похожим на рёв какого-то зверя воплем.

И в это же самое время вдалеке Хомча первым спустил тетиву лука, и смертоносная стрела устремилась к одной из лодок вогумов, разом вмёрзших в лёд и ставших самой доступной из всех существующих на войне мишеней. Те же из гребцов, кто пытался шагнуть за борт, оказывались в смертельной западне: лёд был тонок – не держал людей, но и плыть не давал. И тех, кто не тонул сам, на дно тянули тяжёлые стрелы.

К полудню лёд растаял. Разговоры же о чуде, явленном Золотой Бабой, с каждым пересказом только крепли. Пришедшая в себя после потрясения Рысы ближе к вечеру уже устала пересказывать всё то, что видела на горе, попросила отца увести её домой и там провалилась в бездонную яму сна.

К утру следующего дня уже не было человека в близлежащих речных и лесных селениях, который не слышал о случившемся. Освобождённые из ледового плена лодки несли мёртвые тела замышлявших недоброе вогумов вниз по течению. Вереница из берестяных судёнышек сильно растянулась: лёд отпускал не сразу, к тому же какие-то время от времени прибивало к берегам, другие заносило в заросли камыша. Старейшины и вожди без труда угадали желание Золотого шамана наглядно подтвердить молву о чудесных силах Вальги.

И действительно: вскоре все говорили о ней только как о всемогущей, творящей чудеса Золотой Бабе.

21 августа 2017 года

Познакомились мы в Екатеринбурге, на чьих-то поминках.

– Александра, –