– Позвольте присоединиться и мне. – Я тоже схватила пустой бокал.

– Вы понимай в политике? – неприязненно спросил Тураон. – Вы женьщин!

– Как и фессалийская королева, – с вызовом бросила я, буравя взглядом его лицо.

Показалось или щека посла дернулась?

– Анна Луиза тут нет, – продолжил посол. – А вы да. О чем говорить с женьщин? О лентах и шпильках?

Он пожал плечами и демонстративно рассмеялся, но тут же вздрогнул, напоровшись на колкий взгляд генерала. Золотые искры сияли в его очках, как острия шпаг.

– Не смейте оскорблять мою жену, герр Тураон, – четко проговорил Дитер. – В ином случае я подаю прошение его величеству о том, чтобы выслать вас из Фессалии и назначить на ваше место другого посла. Как вам такой вариант?

Судя по выражению лица, генерал подразумевал гораздо более неприятные вещи, чем назначение на место Тураона другого посла. Ну разве что посмертно. И от внимания Тураона это не ускользнуло, он сглотнул, покачал в руке наполненный бокал и ответил:

– Нет. Моя вина.

Вздохнул и, взяв мою руку, коснулся сухими губами:

– Простить мою несдержанность, госпожа?

– Прощаю, – холодно ответила я и быстро убрала руку, как только посол выпустил ее.

– Вы крайне благородны, дорогая, – похвалил Дитер.

– Вы выбрали супругу, достойную себя, мой друг, – подхватил Ю Шэн-Ли, улыбнувшись мне и поклонившись ниже обычного.

– Ах, не стоит, – мотнула я головой, соображая, как же предупредить генерала об опасности. – Возможно, я не так хорошо понимаю в политике, как мужчины, но прекрасно знаю, что значит создать доверительную атмосферу, столь необходимую для принятия взвешенных решений. Пусть эта встреча будет началом долгого и плодотворного сотрудничества между нашими странами.

– Я в этом не сомневаюсь, госпожа, – сказал Ю Шэн-Ли и плеснул мне немного вина. – Достаточно?

– Спасибо, – улыбнулась я, но смотрела не на него, а на Дитера.

Тот выжидал, покачивая в руке бокал, и я глядела, как темно-алая жидкость омывает его стенки. Успел Тураон отравить вино или нет? Я не знала, какой знак подать генералу, чтобы не заподозрил и посол. Не бросаться же к Тураону с требованием: «Отведай сперва ты из моего кубка!»

Решение пришло неожиданно. Я звонко рассмеялась, привлекая внимание мужчин, и в ответ на удивленные взгляды пояснила:

– Я вспомнила одну игру, в которую играла в детстве на своем дне рождения. Она называется «Колечко». Служанка разлила приглашенным виноградный сок и в один из бокалов положила маленькое кольцо, а потом перемешала бокалы. Кому попадался бокал с кольцом, тот загадывал желание.

– Как странно, – подхватил Дитер, – в кадетском королевском корпусе мы тоже играли в такую игру, только условия были немного другими. Кто из парней вытаскивал кольцо, того целовала самая красивая девушка.

– Какой глюпий идей! – фыркнул Тураон.

– Отчего же? – возразил Ю Шэн-Ли. – Дружеский поцелуй в щеку от госпожи Мэрион будет лучшей наградой на этом балу.

– Я согласна, – громко произнесла я и, перехватив помрачневший взгляд Дитера, наконец-то улучила момент незаметно подмигнуть.

Понял генерал или нет, но протеста не выказал, только молча протянул руку за бутылкой и долил вина в наши бокалы.

– Очшен глюп! – все еще фыркал кентарийский посол. – Я не играть!

– Боитесь? – вскинул бровь Дитер. – Вы, мужчина?

Тураон пыхтел, прожигая меня взглядом. На мое счастье он не умел обращать людей в камни.

– Не нужно трусить, господин посол, – пропела я и, сорвав прозрачную сережку, бросила в свой бокал. – Если вы и проиграете в этом заходе, то обязательно выиграете в следующем.

– Нет, не трусить! – Тураон хлопнул ладонью по столу. – Я играть!

– Говорят, судьба – это женщина с завязанными глазами, одной рукой она раздает счастье, другой беды, – проговорила я, забирая бокалы и выставляя их в кучку на столе. – Но мои глаза и мое сердце открыты перед вами, поэтому каждый получит то, что ему причитается. Теперь следите внимательно. Ловкость рук и никакого мошенничества! Кручу, верчу, запутать хочу!

Я принялась ловко переставлять бокалы, вспоминая студенческое умение вытаскивать шпаргалки под чутким взглядом преподавателя и ни разу не попасться.

– Кто целует, тот и раздает, – лукаво произнесла я и протянула первый бокал Тураону, тот самый, который посол прежде передал Дитеру.

Второй, с простым вином, передала Ю Шэн-Ли, третий забрала себе и, наконец, бокал с серьгой протянула генералу.

– За мою прекрасную жену, – провозгласил Дитер. – До дна!

Он опрокинул бокал. Его примеру последовали послы, и мое сердце взволнованно заколотилось. Что случится теперь? Что?

– Оп! – радостно воскликнул Дитер и продемонстрировал всем сережку. – Я выиграл, господа.

– Это… нечестен! – прохрипел Тураон и вдруг закашлялся.

Кровь прилила к его лицу, на глазах показались слезы. Я вся затрепетала, ожидая, что посол вот-вот рухнет на пол. Ю Шэн-Ли непонимающе хмурился, помаргивая редкими ресницами.

– Простить, – откашлявшись, просипел кентарийский посол. – Не в то горло попасть.

Вздохнул и обтер щеки ладонью. Я с беспокойством вглядывалась в его черты, но красные пятна постепенно бледнели, Тураон глубоко вздохнул, сглотнул слюну и погрозил мне пальцем:

– Вино хорош! А вы… вы маленький лиса. О да! Хитро подыграть муж!

– Я никому не подыгрывала, герр Тураон, – гордо ответила я и подплыла к генералу. – Но обязательства надо выполнять. – Приподнявшись на цыпочки, мягко поцеловала Дитера в щеку. Он слегка притянул меня к себе, и тогда я шепнула ему на ухо: – Надо уйти. Вопрос жизни и смерти.

У него не дрогнул ни один мускул. Отпустив меня, генерал поставил бокал на стол и прижал ладонь к груди:

– Прощу прощения, господа. Я вынужден вас покинуть на время. Мы продолжим нашу беседу, но позже.

– Конечно, мой друг, – улыбнулся Ю Шэн-Ли. – В одном часе любви между супругами – целая жизнь.

Мы вежливо распрощались и отошли на безопасное расстояние, только тогда Дитер стиснул мне плечо и тихо спросил:

– И что это было, Мэрион?

– Что? – моргнула я.

Он нависал надо мной и был так близок, что я ощущала его дыхание, сладковатое после вина.

– Это представление с сережкой и поцелуем.

– А что за разговор был у вас с королевой?

– Вот оно как, – усмехнулся Дитер. – Банальная ревность.

– Ничуть нет, ваше сиятельство, – возразила я. – Вы ведь давно знакомы с ее величеством? Если так, то хорошо бы знать причину, по которой Анна Луиза захотела вас отравить.