В страдании может быть сокрыт страх, когда мы боимся чего-тои страдаем из-за этого. Детский страх перед материнским гневом — это самоенастоящее страдание, способное толкнуть ребенка на, прямо скажем, недетскиепоступки. Наш собственный страх перед возможным финансовым крахом, передчьим-то несправедливым наветом или осуждением, перед тем, наконец, что мы небудем поняты, поддержаны или осенены любовью — все это самое настоящее страдание.И зачастую сами эти страхи мы не идентифицируем, а просто страдаем и страданиемсвоим захлебываемся.

Страдать из-за собственных страхов — значит оказаться взаложниках у всех возможных иллюзий — иллюзии страдания, иллюзии опасности идаже, смею заметить, иллюзии счастья. И до тех пор пока наше поведение, нашеэмоциональное состояние определяются иллюзиями, страдать нам просто должно,поскольку мы в этом случае просто заслуживаем того, чтобы быть несчастными.

Страдание часто оказывается результатом и банальнойглупости. Мы делаем ошибки, а жизнь отвечает на них соответствующим образом —это вполне естественно, ведь всякое действие влечет за собой последствия, аошибочное действие влечет за собой крайне неприятные последствия. Впрочем,страдать в этом случае — значит демонстрировать непризнание собственной ошибки,а это по крайней мере несерьезно. Признать свою ошибку следует хотя бы затем,чтобы впоследствии не сделать ничего подобного. Если же мы признали своюошибку, то должны принять соответствующие жизненные издержки без ропота и иногонедовольства, ведь все эти издержки закономерны и естественны.

Наконец, страдать можно, испытывая боль — физическую илидушевную. Но боль — это боль, это то, что необходимо выдержать, пережить.Других вариантов тут нет и быть не может, а потому страдать в подобной ситуациипросто неуместно. Боль — это факт, это явление, она должна быть принята нами,мы должны с нею согласиться и перестать суетиться, поскольку от суеты всякаяболь лишь увеличивается. Впрочем, не нужно и драматизировать боль. Она вещь,конечно, неприятная, но, как известно, является признаком жизни. Думать, чтоможно прожить на этом свете, не испытывая боли, — значит заблуждаться. Больсопутствует нам, боль, в каком-то смысле, придает нашей жизни определенныйколорит. Так что страдая от боли, мы фактически сопротивляемся жизни,занимаемся ее отрицанием, а это чревато.

В любом случае правило остается правилом: если мы страдаем,то за этим страданием что-то да стоит — или страх, или наша глупость, или боль.Но все эти три феномена, право, не стоят того, чтобы из-за них или ради нихмучиться, в целом, весьма неприятным чувством страдания.

Величайшая слава не в том, чтобы никогда не ошибаться, но втом, чтобы уметь подняться всякий раз, когда падаешь.

Конфуций

Часто ли мы чувствуем себя «жертвой»? Часто ли мы ощущаемсебя несправедливо обиженными, невинно страдающими? Часто ли нам кажется, чтомы отдали самих себя на алтарь своей любви, верности или ответственности, аполучили взамен лишь пренебрежительную холодность или, и того хуже, — неполучили ничего. Иными словами, часто ли мы незаслуженно страдаем?

ПРАВИЛО №11. В страдании нет никакого смысла

Первое правило, которое позволит нам вырваться из пленаиллюзии страдания, заключено в простом на первый взгляд вопросе — «Зачем?»Однако прежде чем мы перейдем к самому правилу, нам необходимо осветить дваследующих момента.

Во-первых, обычно, когда нам задают вопрос, зачем мызанимаемся той или иной деятельностью, мы отвечаем на него так, словно этовопрос о причине, тогда как на самом деле это вопрос о смысле. Например, насспрашивают: «Зачем ты расстраиваешься?» Мы отвечаем: «Я расстраиваюсь, потомучто меня обманули!» Это неправильный ответ. Он был бы правильным, если бы насспросили: «Почему ты расстраиваешься?» Однако если нас спрашивают не «Почему?»,а «Зачем?», отвечать нужно, указывая не причину, вызвавшую это действие, асмысл действия. То есть мы должны ответить, какой в этом нашем поступке смысл,зачем мы его совершаем, какова его цель.

Во-вторых, когда мы совершаем то или иное Действие, мыавтоматически — сознательно или подсознательно — рассматриваем это действие какимеющее некий смысл. Мы не будем совершать какое-либо действие, если в нас нетуверенности, что оно имеет хоть какой-то смысл. Например, мы не будем «простотак» выкапывать в земле метровую яму, а потом закапывать ее обратно. Если уэтого действия есть какая-то цель, то мы, конечно, эту яму выкопаем, однакоесли цели в этом мероприятии нет, то пусть и не надеются! То есть, осознаем мыэто или нет, но, совершая какое-то действие, мы, по крайней мере подспудно,предполагаем некий смысл в том, что делаем.

Перемудрить — это один из самых позорных видов глупости.

Георг Лихтенберг

Теперь, когда эти два нюанса проблемы освещены, переходим ксути вопроса. Страдание — это некий акт, т.е. грубо говоря, действие. Если мыстрадаем, то, верно, осознанно или неосознанно, полагаем, что в этом действииесть какой-то смысл. Почему мы полагаем, что страдание имеет смысл? Как нам ужеизвестно, страдание помогало нам в нашем детстве для получения каких-то благ.Иногда подобная тактика оказывалась эффективной и во взрослой жизни. Однако вбольшей части случаев мы страдаем без всякого эффекта, т.е. кроме собственныхслез и переживаний, ничего путного из этого действия не выходит.

Но, как уже было сказано, мы готовы на то или иное действиетолько в том случае, если полагаем, что это имеет какой-то смысл. Теперь намостается только разобраться в том, имеет ли наше страдание какой-либо смысл(т.е. есть ли от него прок) или нет. Если мы сможем уяснить для себя, что этодействие бессмысленно и кроме убытков ничем нас порадовать не может, мы, вбуквальном смысле этого слова, «технически» не сможем страдать (испытыватьстрадание). Таким образом, для того чтобы избавиться от этой иллюзии — иллюзиистрадания, — нам необходимо просто задать себе следующий вопрос: «Зачем ястрадаю?»

Разумеется, когда вы задаете себе этот вопрос, вы должныотвечать на него честно и точно. Если в вашем страдании есть какой-то смысл,если оно преследует определенную цель и может дать желаемые результаты, а высогласны за эти результаты платить такую цену, то, пожалуйста, страдайтестолько, сколько посчитаете нужным.

Однако же если, отвечая себе на этот вопрос, выобнаруживаете, что в вашем страдании нет никакого смысла, что оно ничего вам недает, что оно бессмысленно, вы просто технически не сможете страдать. Само этодействие — страдание — покажется вам абсурдным и пустым занятием, вам просторасхочется страдать. А это, как мы с вами уже знаем, самое важное: если ты нехочешь страдать и не веришь своему страданию, эта иллюзия — иллюзия страдания —теряет над тобой всякую власть.

В народе говорят: «Слезами горю не поможешь», и мы готовы сэтим согласиться. Но если, несмотря на это свое формальное согласие, мыпродолжаем страдать, значит, где-то глубоко внутри самих себя мы все еще веримв то, что это наше страдание может иметь какой-то смысл. История возникновенияв нас этой веры понятна, впрочем, теперь это только история. Теперь намстрадание не нужно, от него нет никакого проку, оно бессмысленно. Кромеиздержек и убытков — никаких дивидендов! Осознавая бессмысленность страдания,мы перестаем страдать, веря в то, что оно имеем смысл, мы страдаем. Что ж, унас всегда есть выбор, который можно и нужно совершить, задав себе простойвопрос: «Зачем я страдаю?»