Да, друзья, положение было скверное. И если что-то менялось,то только к худшему. Зато я получил и хорошо усвоил много полезных уроков. Японял, как нужно разговаривать с людьми, чтобы они тебя воспринимали. Отецповесил грабли на стену после того, как увидел в моих руках топор. А иначе онпроломил бы мне череп, не задумываясь.

Я не вспоминал больше об этом гаечном ключе, черт с ним, этоне слишком действенное орудие. Но я знал о пистолете, который лежал у отца вящике стола. И с конца апреля начал носить его с собой в школу.

Часы показывали двенадцать тридцать.

— Итак, вы дослушали до конца печальную историю ЧарльзаДеккера, подытожил я, — вопросы есть?

Из угла полутемной комнаты раздался негромкий голос СюзаннБрукс:

— Мне жаль тебя, Чарли.

Похоже, эти слова сняли какое-то наложенное на меняпроклятие.

Дон Лорди уже второй раз за день смотрел на меня так, чтовспоминался фильм «Челюсти». Сильвия докуривала последнюю сигарету из своейпачки. Пэт Фитцджеральд закручивал крылья самолета. Обычное лукавое выражениеего мордашки сменилось сейчас какой-то странной отстраненностью, словно егочерты были вырезаны из дерева. Сандра Кросс была погружена в свои мысли. ДажеТед, казалось, задумался о чем-то своем.

— Если больше вопросов нет, давайте перейдем кзаключительной части нашего мероприятия, — продолжал я. — Кто знает, какимбудет последний акт сегодняшнего представления? Давайте подумаем вместе.

Молчание. Я боялся, что ответа не будет. Все мы настолькозаморожены, загнаны в привычную колею, что сложно ожидать, будто за один деньвсе изменится. Когда пятилетнему ребенку больно, он поднимает шум на весь свет.В десять лет он тихо всхлипывает. А когда вам исполняется лет пятнадцать, выпривыкаете зажимать себе рот руками, чтобы никто не слышал ни звука, и кричитебезмолвно. Вы истекаете кровью, но этого никто не видит. Вы привыкаете котравленным плодам, растущим на дереве вашей боли. И так всю жизнь: издержкизападного воспитания.

И тут Пиг Пэн оторвал взгляд от своего карандаша. Оноскалился и поднял руку. В пальцах другой руки он по-прежнему сжимал карандашБи-Боп. После того, как первый человек решился, остальным стало легче.

Следующей подняла руку Сюзан Брукс. Затем несколько человекодновременно: Сандра, Грейс Стэннор, Ирма Бейтц. Корки. Дон. Пэт. Сара Пастерн.Некоторые улыбались, на лицах других было строгое, почти торжественноевыражение. Тенис. Нэнси Каски. Дик Кин и Майк Гэвин, звезды нашей футбольнойкоманды. Джордж и Харман, партнеры по шахматам. Мелвин Томас. Энн Лески… Врезультате все ребята подняли руки. Все, кроме одного.

Я указал на Кэрол Гренджер. Можно было подумать, что онастанет испытывать затруднение с выражением этой мысли, с тем, чтобы позволитьсебе говорить. Но она с легкостью, как девчонка, скидывающая платье, когдапикник в лесу приближается к завершению, встала и произнесла:

— Мы должны помочь, — на секунду она призадумалась, проведяпальцем по губам и сморщив лоб. — Мы должны помочь Теду осознать, что он неправ.

Мне понравилась форма, в которую она облекла этопредложение.

— Спасибо, Кэрол, — произнес я.

Она покраснела.

Я взглянул на Теда, который уже вернулся из своих грез внастоящее время. Он по-прежнему смотрел на меня вызывающе, но теперь с легкойдолей смущения.

— Думаю, — продолжал я, — лучше всего, если я буду чем-товроде судьи и прокурора в одном лице. Каждый из вас может быть свидетелем. Аты, Тед, обвиняемым.

Тед расхохотался.

— О, Боже, — произнес он сквозь смех. — Чарли. За кого тысебя принимаешь? Ты же совсем спятил.

— Имеете ли Вы что-нибудь сказать в свою защиту?

— Со мной у тебя не пройдут эти дешевые трюки, Чарли. Здесья ничего говорить не буду. Я приберегу свои слова до того момента, когда мывыйдем отсюда.

Он обвел глазами класс:

— И мне будет, что сказать.

— Ты знаешь, что случается с предателями, Рокко, — произнеся голосом Джимми Кагней. Затем резко вскинул пистолет, прицелился ему в головуи вскрикнул:

«Паф!»

От неожиданности Тед дернулся.

Энн Лески весело рассмеялась.

— Заткнись! — заорал на нее Тед.

— Почему ты предлагаешь мне заткнуться, — спросила Энн. —Чего ты боишься?

— Что…?

У Теда отвисла челюсть, а глаза, похоже, готовы были вылезтина лоб. В этот момент мне стало жаль его. Говорят, когда-то змей искушал Еву,предлагая ей яблоко. Интересно, что бы он стал делать, если бы его вынудилисожрать яблоко самому?

Тед приподнялся с места, голос его дрожал:

— Что я? Что я?

Он указал на Энн дрожащим пальцем.

— Тупица чертова! У него пистолет! Он безумен! Он убил ужедвоих людей! Он держит нас здесь!

— Если кого и держит, то не меня, — возразила Ирма. — Япреспокойно могла уйти.

— Мы узнали много нового о себе, Тед, — холодно произнеслаСюзанн. — Не думаю, что тебе стоило бы продолжать замыкаться в себе,демонстрируя окружающим свое превосходство. Может, то, что происходит сейчас —самый значительный опыт в нашей жизни.

— Он убийца, — продолжал Тед. — Он уже убил двоих. И это неигрушки. Эти люди не встанут, чтобы пойти за кулисы и смыть грим. Онидействительно мертвы. Он действительно убил их.

— Убийца душ! — вдруг прошипел Пиг Пэн.

— Что ты о себе вообразил, недоносок? — обратился к Теду ДикКин. — Сегодня всплыла кое-какая грязь из твоей паршивой личной жизни,кое-какие маленькие тайны, так? Ты же не думал, что кто-нибудь узнает, что тытрахнул Сандру? Или насчет твоей матери. Ты же не предполагал, что этовсплывет. Ты считаешь себя чем-то вроде рыцаря на белом коне. А я скажу, кто тына самом деле.

И Дик сказал. И присутствие юных девушек не остановило его.

— Свидетель! Свидетель! — весело воскликнула Грейс, поднимаяруку. — Даю показания. Тед Джонс покупает журналы с девочками. Я лично виделаего за этим занятием.

— Неплохо, Тед, — произнес Харман, улыбаясь.

— А еще был командиром скаутов, — печально промолвил Пэт.

Тед был похож сейчас на медведя, которого потехи ради деревенскиежители привязали к столбу на площади. Он затравленно оглядывался и наконецзакричал: