И в какой-то момент я сама не заметила, как подняла ладонь и осторожно коснулась черных, как ночь, волос. Провела по ним, немного освободив лоб и темные брови.

Под кожей медленно заискрило.

Он не мог видеть, что я делаю. Никто не мог. А потому мне было почти не стыдно.

Почти.

Я осторожно спустилась к его лицу, погладив мягкую кожу, переходящую в короткую щетину. Грегор не брился примерно сутки, и теперь я могла коснуться его немного жесткого подбородка. Никогда прежде мужчина не позволял себе подобного. А я вдруг поняла, что так мне даже больше нравится. Эта легкая небрежность слишком хорошо вписывалась в его характер.

Провела рукой по широкой шее. Спустилась на грудь, плавно очерчивая изгибы твердых мышц.

Жарко. Не оторваться. Не закрыть глаза…

Кто бы мог подумать, что я позволю себе нечто подобное? Но почему-то остановиться не получалось, как бы ужасно это не выглядело в моих собственных глазах. Чем дальше двигались пальцы, тем тише становились мысли, и тем громче стучало сердце.

Ладонь скользнула по черным линиям оскаленной химеры, повторяя путь глаз. Столько раз я глядела на эту татуировку, прослеживая взглядом ее завитки, но не имея возможности прикоснуться! Теперь внутри вспыхивало какое-то темное удовольствие от того, что я, наконец, могу сделать это.

В крови закипал огонь. Дыхание обрывалось. Казалось, будто это не я бесстыдно поглаживаю татуировку, а химера Черного палача ласкает кончики моих пальцев.

Щеки вспыхнули, когда я вдруг случайно коснулась соска мужчины… А затем уже совершенно сознательно обвела его по кругу.

Маленький, твердый.

Светлая дева, что я делаю?..

Не сводя глаз с неподвижного мужского лица, я медленно опустилась к груди Грегора и вдруг осторожно дотронулась языком до его соска.

Слишком сильно хотелось почувствовать его во рту. Коснуться губами горячей кожи. Провести вниз влажную дорожку поцелуев, прочувствовав рельеф тела.

Проклятье, как же мне хотелось…

Кровь ударила в виски. Живот прошила судорога желания.

Так близко, так жарко…

Я чувствовала мужчину всем своим телом, обнимая его и, да, лаская. На этот раз я была плохой. Я, а не он. И никто не мог помешать мне делать то, что требовал воспаленный разум.

Снова коснулась губами мужской груди и вдруг ощутила, как его сердце начало биться быстрее. Я резко выдохнула, подняв взгляд к неподвижному лицу. Но Грегор все еще был без сознания. Абсолютно точно.

Тогда я медленно провела вниз ладонью по его животу, отчаянно краснея. Дотронулась пальцами до тонкой веревочки, удерживающей нижнее белье на его бедрах, и вдруг слегка проникла под нее.

Мужчина глубоко вздохнул.

Не может быть…

Он чувствовал меня, определенно чувствовал! Но понимал ли?

Дрожь прокатилась по позвоночнику. Одна мысль о том, что Грегор не совсем в беспамятстве заставляла бесстыдный огонь внутри меня гореть еще ярче.

Я снова провела пальцами под тонкой тканью на его бедрах, касаясь мягких завитков волос, дерзко проникая все ниже и ниже.

Грегор неровно выдохнул и повернул голову во сне. Грудь начала глубоко и рвано подниматься. Между бровей на мгновение появилась напряженная складка.

Но не успела я даже подумать о том, что мои действия могут нанести какой-то вред, как мне стало заметно совсем иное.

Его желание.

Напряженное, твердое, изредка вздрагивающее под нижним бельем.

Возбуждение молнией ударило сквозь позвоночник. Внизу живота заныло от напряжения и слишком знакомого голода. От всего того, что постоянно сводило меня с ума рядом с Черным палачом.

Только теперь рядом не сгущалась его темная, опьяняющая магия, и свалить собственное сумасшествие было не на что.

Дышать стало тяжело. Я приоткрыла рот, хватая воздух, как утопленница. Потому что на самом деле так и было.

Я тонула.

Страх сделать то, что на самом деле хотелось, был столь же силен, как и желание. Оба чувства стучали в висках, вышибая мозги. Вызывая почти звериный голод.

И я ему подчинилась.

Прикрыв вздрагивающие веки, прикусила губу и опустила руку ниже под белье. Коснулась твердой, как сталь, плоти. Обхватила его ладонью, слегка сжав, и затаила дыхание, сделав медленное движение вверх-вниз.

Грегор хрипло выдохнул, немного откинув голову назад. Его мышцы напряглись, заставив меня практически застонать от желания. От огня, плеснувшего в вены.

Я не могла поверить, что все это происходит со мной. И не хотела об этом думать. Рука медленно продолжила движение, лаская мужчину. Через кончики пальцев передавая мне информацию о бархатистой коже. О сладко напряженной плоти. О животной жажде, пульсирующей у меня в руках…

– Грегор, проклятье, что же ты со мной делаешь?.. – прошептала я, чувствуя, как горячая кровь пульсирует внизу живота, как на всем теле волоски встают дыбом.

Я прижалась к мужчине сильнее, потерлась о его тело, как дикая кошка, будто это могло хоть немного сбросить напряжение. Но оно лишь усилилось.

И Черный палач ответил…

Сквозь рваное дыхание раздался хриплый стон. Тело Грегора напряглось, слегка выгибаясь, подаваясь вперед. Навстречу моим движениям. Только веки были также опущены. Словно все это происходило во сне, а не наяву.

Я закрыла глаза, сходя с ума. А потом прихватила зубами нежную кожу под тугими кубиками пресса, обвела языком выпуклые косточки таза.

“Очнись, Грегор, прекрати это… Скажи, что я веду себя неприемлемо. Неприлично. Недопустимо… Посмотри на меня так, чтобы мне стало стыдно… Пожалуйста…”

Но он молчал. А я хотела больше с каждой секундой. Звериное пламя горело внутри меня, сжигало, не оставляя возможности отступить. Хоть немного подумать.

Моя рука продолжала ритмично двигаться под тканью мужского нижнего белья, и тело Грегора все сильнее вздрагивало, заставляя меня кусать губы и сжимать бедра от все возрастающего голода. Внезапно его ладони одновременно сжали ткань простыни, заставляя мужчину прогнуться, издав хриплый стон. Мышцы на руках напряглись.

Он был очень близок.

Я прерывисто дышала, горя, будто в лихорадке. Не сводя глаз с лица Черного палача, глядя на его приоткрытые губы, которыми он жадно хватал воздух. На чуть запрокинутую голову. На напряженную шею с рисунком набухших вен.

И в какой-то момент я не выдержала. Не смогла.

Дрожащей от волнения и нетерпения рукой я опустила тонкую ткань, обнажая твердое, как камень, естество. Раскаленное до предела и не получившее желаемого.