Сегодня утром, когда Харченко брал свою машину со стоянки, кнему подошли четверо мужиков, во всем облике которых прорисовывались намерения,не вызывающие сомнений. Мужики сообщили, не повышая голоса, что либо он, майорХарченко, принесет семьсот тысяч долларов, либо не принесет, но тогда ужепринесут другие, и не деньги, а венки ему на могилку. И сроку ему на все провсе – неделя. Через неделю будут либо деньги, либо цветы.

Понятно, что взять такие деньги ему негде. И надо придумать,как выкрутиться из этой ситуации. Может, перевести стрелки на источник,подсунувший ему липовую информацию? Тогда сам Владимир перестанет быть крайнимв цепочке.

Нет, так не годится. Надо придумать что-то другое.

Что-то другое…

Но что?

Так часто бывает: среди множества фактов и обстоятельств,всплывающих в ходе раскрытия преступления, вдруг выползает маленькая деталька,крохотная, незаметная и никому не нужная, но сыщик или следователь упираются внее, как в запертые ворота, и просто не могут двигаться дальше, пока про этудетальку все не выяснят. Она им снится, она вертится у них в голове круглыесутки, покоя не дает, и они отчего-то уверены, что как только разберутся с этоймелочью, так сразу все остальные детали встанут на свои места, и картинапреступления сложится в единое целое, заиграет красками, засверкает. Задышит иоживет. Иногда именно так и получается. Но куда чаще выходит, что деталь этаникакого отношения к преступлению не имеет.

Такой деталью в деле об убийстве Юлии Халиповой стал дляСергея Зарубина понедельник накануне убийства. Непонятно почему, но этотпроклятый понедельник мучил оперативника и терзал, как больной зуб. Где был впонедельник Антон Кричевец? На какие такие невероятно важные дела променял онвозможность прогнуться перед мэтром, от которого зависит будущая работа? Ни самКричевец, ни его любовница Волкова ответа на этот вопрос не давали.

Но то, что оба лгали, рассказывая о внезапном приступеплохого настроения у бывшего каскадера, было для Зарубина очевидным. Он хорошопомнил, как спрашивал у Волковой, почему Антон не был на юбилее у Островского,и внятного ответа в тот раз не получил. А ведь если все было так просто, если ввоскресенье он пропустил банкет, потому что не хотел идти один, а Волкова былазанята семейным торжеством, если в понедельник он пребывал в расстроенныхчувствах и провел весь день и даже часть вторника в ее квартире, то что мешалоей так и сказать? Но она ведь не сказала. Ограничилась молчанием и коротким «незнаю». Почему?

Да потому, что не была готова к вопросу. Не придумалазаранее, что отвечать, если спросят, не успела согласовать это с Кричевцом. Непредполагали они, что милиционеров с Петровки заинтересует такая деталь, какприсутствие одного свидетеля на дне рождения другого. А может быть,согласовывать нужно было не только с Кричевцом, но и с Островским? Кто ихзнает, что там на самом деле произошло? Самая ходовая версия, лежащая наповерхности, – это, конечно, Дронов и багаевские боевики. Но на самом-тоделе пара «заказчик – исполнитель» может выглядеть совсем по-другому. То естьисполнителями могут быть как ребята Руслана Багаева, так и любые другие, азаказчиком мог выступить, к примеру, сам Островский, его жена, Кричевец, нежелающий рисковать хорошим отношением режиссера, да та же Анита СтаниславовнаВолкова, в конце концов. Или заказал убийство все тот же Дронов, носпровоцировать его мог любой из вышеперечисленных персонажей.

И встает перед Сережей Зарубиным такой вот незамысловатыйвопросец: предположим, поведение Халиповой стало совсем уж вызывающим,предположим даже, что пока Анита Станиславовна пировала в воскресенье в кругусемьи, молодая актриса встретилась с Кричевцом и позволила себе что-то ужсовсем немыслимое, вплоть до шантажа, дескать, либо ты будешь моим и бросишьсвою старуху, либо я добьюсь, чтобы Островский порвал с тобой деловыеотношения. И в понедельник Кричевец с благословения Волковой встречается сДроновым. Дронов человек занятой, он назначил время для встречи, и это оказалсявечер понедельника, и не смог отчаявшийся и перепуганный Кричевец отказаться ипопросить перенести встречу на другое время, сославшись на необходимостьпоприсутствовать на дне рождения режиссера. Несопоставимой важности делаоказались, тянуть нельзя, Юлия – девушка неуправляемая и непредсказуемая, своюугрозу может привести в исполнение в любой момент. Отложишь встречу – а там ужеи поздно будет дергаться.

Могло так получиться? Вполне. А что нужно, чтобы этопроверить? Да сущая малость. Нужно точно установить, где были в понедельниквечером Кричевец и Дронов. Хотя, возможно, с политиком встречался не Антон, аего подруга, и в таком случае нужно еще установить, где находилась в это времяВолкова. Вот и все. Если окажется, что Дронов в понедельник вечером находилсятам же, где и Кричевец, или Анита, или оба вместе, то можно считатьпреступление раскрытым.

А вот если окажется, что они нигде не пересекались,мучительный вопрос о понедельнике встанет с новой силой. Если Кричевец иВолкова скрывают не встречу с Дроновым, то что? Что они скрывают?

Своими «понедельничными» терзаниями Сергей Зарубин делилсятолько с Коротковым, боялся, что на смех поднимут. И пока остальныеоперативники сбивали ноги и стирали языки, проверяя алиби всех до единогонаходящихся в Москве членов преступной группировки Багаева, Зарубинсосредоточил собственные усилия вокруг трех человек: политика Дронова, бывшегокаскадера Антона Кричевца и доктора физико-математических наук Аниты Волковой.Дронов был Зарубину недоступен, если с ним кто и может поговорить, так толькоследователь. Кричевец, как предполагал Сергей, был слишком тесно связан спреступлением, поэтому наверняка будет напряженным и внимательным, следящим закаждым своим словом, так что начинать нужно с Волковой.

Анита Станиславовна работала системным администратором, наслужбу ходила ежедневно, имела нормированный рабочий день с девяти довосемнадцати, получала зарплату в рублях, равную двум тысячам долларов, наработе ни с кем близко не сходилась, и о ее личной жизни никто ничего не знал.Совершенно естественно, что никто не знал и о том, как она проводит выходныедни и вечера, в частности, роковой вечер понедельника. Но оставались ещеродственники, которые могли оказаться более информированными. В спискеродственников у Зарубина значились: мать Зоя Петровна Кабалкина, отчим ГригорийИванович Кабалкин, единоутробная сестра Любовь Григорьевна Кабалкина иединокровный брат Валерий Станиславович Риттер.

Из беседы с матерью и отчимом Волковой Зарубин ничеготолкового не узнал. Зоя Петровна сказала, что поскольку они с Анитой виделисьнакануне, в воскресенье, и вдоволь наговорились, то в понедельник несозванивались. О планах дочери на вечер понедельника ей ничего не былоизвестно, и была ли та дома, тоже сказать не может. Нет, и фамилию ДроноваАнита никогда при них не произносила.

Два часа оказались потраченными впустую, ведь это толькокажется, что дел на пять минут: пришел, задал два вопроса и ушел. Волкова покадаже не подозреваемая, она всего лишь свидетель, и в отношении ее ни в коемслучае нельзя действовать топорно, иначе, во-первых, всех вокруг перепугаешь,тень на плетень наведешь, а потом окажется, что человек чист, аки младенец,во-вторых же, этот свидетель немедленно узнает, чем конкретно интересуютсясыщики и что именно предпринимают для удовлетворения своего любопытства.Поэтому для всех, с кем предстояло побеседовать, нужно придумать красивуюлегенду, в подтверждение которой приходится задавать сотни других вопросов.