Злоумышленник недовольно огляделся. Дольше оставаться вкабинете было небезопасно, за одной музейной крысой могли явиться другие,причем сразу несколько, а это усложнило бы ситуацию. Самое же главное — Георгийбыл убежден, что осмотрел директорский кабинет достаточно тщательно. Кейсаздесь не было.

Георгий еще раз обвел взглядом полутемный директорскийкабинет. Он вспомнил старую английскую поговорку: трудно найти черную кошку втемной комнате, особенно, если ее там нет.

Кейса здесь действительно нет, он осмотрел кабинет оченьтщательно…

Неожиданно в его памяти всплыла случайно услышанная фраза,которую произнесла сотрудница музея:

«Анна Ивановна уехала в больницу.., у нее, кажется, кто-тоумер…»

Георгий охнул и схватился за голову. Картина происшедшегопредстала перед ним, как на ладони!

Идиот Феликс убил в больнице совершенно не того человека.Человека, не имеющего к их делу никакого отношения. Это они уже выяснили. Малотого — он взял совсем не ту записку! Он взял у мертвеца записку с координатамиего родственницы, с которой нужно было связаться в случае ухудшения состояниябольного или возникновения каких-то других проблем. Эта родственница — АннаИвановна Укропова, директор музея Панаева. Так что никакого кейса у нее и небыло, они только зря пшеряли время.

Музейная дама, распростертая на полу, застонала ипошевелилась. Георгий выругался и вышел из кабинета Укроповой.

Сбежав по лестнице и покинув здание музея, он огляделся ипочти сразу заметил темно-зеленую машину. Быстрым шагом подошел к ней,распахнул дверцу и заглянул внутрь. Феликс сидел внутри в гордом одиночестве.

— А где девица? — самым невинным голосомпоинтересовался Георгий. — Надеюсь, не в багажнике?

— Понимаешь, — промямлил Феликс, потираязатылок, — она была не одна…

— Что значит — не одна? — Георгий скрипнулзубами. — Я только что с ней разговаривал, и она как раз была совершенноодна!

— Ну вот, мне тоже так показалось, — к нейподъехал, хотел.., усадить в машину, но в это время на меня налетелакакая-то.., женщина средних лет, черт ее знает, откуда она взялась, завизжалакикиморой и огрела меня по голове чем-то тяжелым.., может быть, кастетом.., уменя в глазах потемнело, а когда очухался — этих двоих уже и след простыл!

— Да, Феликс, — Георгий окинул своего напарникаизучающим взглядом, — у тебя явно намечается слабость к женщинам, как тывыразился, средних лет. Я бы даже сказал — более чем средних… Вчера — АннаИвановна Укропова, сегодня — еще одна… Наверное, это возрастное.

Причем, у тебя с ними какие-то извращенные отношения. Тебечто — нравится, когда они тебя бьют? Вчера — чемоданом, сегодня — тоже чем-тотяжелым.., одно хорошо!

Георгий замолчал, и Феликс, поддавшись на эту уловку,спросил:

— Что хорошо?

— То, что они тебя бьют по голове. Тебе этот орган всеравно без надобности, он у тебя исключительно для красоты…

Он устроился на переднем сиденье, захлопнул дверцу ираспорядился:

— Поехали, здесь нам больше делать нечего!

— Надо понимать, чемодана ты не нашел? мстительноосведомился Феликс, скосив на него глаза.

— За дорогой следи! Чемодана здесь нет и никогда небыло! Ты притащил не ту записку.

Укропова не имеет к нашему делу никакого отношения!

— Что же теперь делать?

— У нас осталась только одна зацепка — Кулик! Иопять-таки, только одно хорошо!

Феликс на этот раз промолчал, и Георгий, не дождавшись егореплики, сам закончил фразу:

— Хорошо, что Кулик не слишком отличается от тебя поумственным способностям!

Вера медленно шла по улице. Разговор с Филиным оставил у неекакое-то странное впечатление. Казалось, Гера то ли чего-то недоговаривает, толи пытается казаться не тем, кто он есть. В общем, Вера и раньше, встречаясь сосвоими одноклассниками, замечала, что они стараются изображать друг переддругом крутых, «надувают щеки». В особенности так вели себя те, кто не успелничего добиться, устроиться в жизни, создать собственное дело или найтиинтересную, хорошо оплачиваемую работу. Не имея возможности рассказать о себечто-то интересное, такие ребята делают загадочный вид, окружают себя тайной,чтобы произвести на знакомых впечатление значительности. Сама Вера никогда такне делала — она вовсе не стыдилась своей работы в музее, хотя в глазахнекоторых и замечала насмешливые искорки — вот, мол, мышь белая, неудачница..Но может быть, Гера точно также наводит тень на ясный день? Вера не успеласпросить, чем он занимается и что делает возле музея, да откровенно говоря, ейэто и не слишком интересно.

Внезапно рядом с ней затормозила большая темно-зеленаямашина с тонированными стеклами. Дверца распахнулась, и из машины выскочилвысокий, на редкость красивый мужчина с вьющимися черными как смоль волосами.Вера думала, что такие встречаются только на страницах модных журналов.Красавец шагнул к ней и, слегка заикаясь, спросил:

— Д..девушка, не подскажете, как проехать к К..конюшеннойп..площади?

— Вы мне? — растерянно переспросила Вера,оглядевшись.

Рядом больше никого не было, да и вообще, улица быласовершенно безлюдна, значит, этот ослепительный красавец обращался именно кней.

— Д..да, — повторил он, и вдруг перестал заикаться:

— К Конюшенной площади как проехать?

Разумеется, Вера прекрасно знала дорогу к Конюшенной, докоторой от музея было рукой подать, но от смущения она напрочь забыла это истала мучительно соображать:

— Значит, сейчас вам надо ехать налево до Миллионной,потом…

Красавец вел себя как-то странно. Он совершенно не слушалВерины объяснения, но медленно, как будто крадучись, обходил ее, так чтобы Вераоказалась между ним и его машиной.

При этом на его лице было такое выражение, какое бывает узаправского кота при виде растерявшейся несовершеннолетней мыши или утрамвайного контролера при виде затаившегося в углу вагона зайца.

— Потом вам надо свернуть направо, — продолжалаВера, растерянно наблюдая за перемещениями брюнета. — Да вы же менясовершенно не слушаете!

— Слушаю, слушаю! — отмахнулся тот и вдруг резкошагнул к девушке.

Надежда Николаевна вышла из музея очень недовольная собой.Встретиться с Верой Зайцевой ей так и не удалось. То есть почти удалось, онибуквально столкнулись в коридоре, но Вера умчалась от нее, как будто увиделапривидение.

Надежда пыталась остановить ее, даже побежала следом, нодевушка юркнула в одну из дверей и пропала. То есть буквально пропала — войдя вту же дверь, Надежда увидела только пустую комнату, заставленную огромнымидубовыми шкафами.