– Да. В «Афине», – с улыбкой отвечаю я.

– Давно выступаете самостоятельно?

Я думаю, не соврать ли, но затем решаю, что ложь о своем опыте в первый же день серьезной работы – не лучшая идея.

– Сегодня первый раз.

Мистер Брэдли улыбается так широко, будто ему повезло в лотерее. Думает, что уже выиграл дело. Мерзкий засранец. Теперь мне еще больше хочется преуспеть. Так вот почему барристеры отличаются состязательным духом? Еще бы, работать весь день с такими людьми! С саркастической улыбкой я выхожу в коридор за Норсоном.

– Мистер Норсон, вы готовы?

Он нервно встает и, сделав глубокий вдох, кивает.

– Давайте-ка вернем ваших кур.

* * *

Черт! Его бывшая – просто пес цепной. Разошлись они неприятно, жена изменяла Бену и бросила его. Утверждает, что кур забирать не разрешала. Среди ночи увидела, как он пришел за ними, чего Норсон и не отрицает. Проблема лишь в том, что, по его словам, жена позволила их взять. Но если Бен говорит правду, зачем его бывшая дошла до самого суда? Что-то не складывается. Она либо преследует свои интересы, либо врет, и, чтобы выиграть дело, надо доказать это.

Я что-то упускаю.

Время 09.58, слушание начнется через две минуты. Я смотрю в документы. Чего же не хватает? В ушах звучат слова Скайлара: «Всегда ищи мотив. В чем причина такого заявления?»

Поворачиваюсь к мистеру Норсону. На часах 09.59.

Нельзя задавать наводящие вопросы.

– Какими были отношения между вами и бывшей женой перед тем, как вы забрали цыплят? Вы ладили?

– Не особо. Она закрутила роман, я был убит горем. У нее нет сердца.

Это мне никак не поможет.

– Конечно, она потом умоляла вернуться, но я сначала не соглашался…

– Сначала?

– Пока она не пообещала вернуть цыплят. Я ее провел. Сказал, что вернусь, если она их отдаст. Как будто я захочу быть с ней после такого предательства! В общем, я дал ей понять, что возвращаюсь, а сам стащил кур.

Я едва сдерживаю восторг.

– У вас имеются какие-то подтверждения? Чем можно доказать, что она действительно разрешила вам взять цыплят?

– Ну, есть сообщения на телефоне. Не умею их удалять, черт возьми. Входящие переполнены, все время прошу сына помочь, а он вечно занят…

В этот момент входят магистраты, и я начинаю паниковать. Нет, не волнуйся. Встань. Вот блин. Попроси назначить повторное слушание. Нет, не повторное, а как его там… отсрочку.

Твою мать, успокойся.

Магистраты занимают свои места, а мои мысли мечутся со скоростью сто миль в час. Мистер Брэдли встает, чтобы обратиться к председателю, но я перебиваю его (хоть и боюсь разозлить):

– Э-э, сэр. От лица ответчика… э-э… мистера…

О господи. Я забыла, как зовут клиента.

Лоусон? Мерсон? Да какая у него фамилия?!

– Мистера Норсона, – вспоминаю я.

Все трое магистратов смотрят на меня с каменными лицами.

– Ваша честь… то есть, сэр… – Боже, одним словом продвинула его в должности до Суда короны. Мистер Брэдли усмехается. – В последний момент обнаружились новые улики, и я бы хотела попросить отсрочку в пятнадцать минут, чтобы все обсудить со своим клиентом.

Боже, я говорю фразами из кино. «В последний момент обнаружились…»

Мистер Брэдли поднимается и с напыщенным видом заявляет председателю:

– Сэр, мне ничего не известно об этих «новых уликах», и я сомневаюсь, что их можно рассматривать в связи с делом на такой поздней стадии. Почему о них не сообщалось ранее?

Председатель обращает на меня вопросительный взгляд.

– Потому что мне САМОЙ все стало известно только сейчас, сэр. Не думаю, что без этой информации слушание будет считаться справедливым.

О, старый добрый аргумент о справедливости суда.

Магистраты садятся поближе и переговариваются, поглядывая на меня, все еще стоящую, так как я не знаю, можно ли мне сесть или нет. Вдруг я сяду, когда этого делать нельзя, и они сообщат в Совет адвокатов? Я в ужасе, оттого что постоянно забываю обо всех правилах этикета. Дыхание учащается, и я уже думаю, не пора ли все бросить, как ко мне обращается председатель:

– Мисс Бентли, у вас десять минут на получение указаний от вашего клиента. В интересах справедливости.

Боже, какое облегчение.

– Спасибо, сэр.

* * *

Потрясающе.

Первое самостоятельное выступление… и я выиграла дело.

Все прошло как по маслу. Серьезно. Сообщения появились очень кстати. Не понимаю, почему мистер Норсон сразу о них не сказал, но в итоге все сложилось хорошо, а это самое главное. Устраивать перекрестный допрос его бывшей было забавно, и я провела его неплохо, учитывая, что впервые допрашиваю настоящего человека. Всего через пятнадцать минут магистраты вернулись и огласили вердикт – невиновен. Мистер Норсон был в восторге. В еще большем восторге была я.

Господи, какое ощущение…

Я никогда не чувствовала себя так прекрасно… даже в моменты, проведенные с Секси-Сидом (почти так же прекрасно, но не совсем). ВОТ ради чего мы это делаем. Ради электрического разряда, который пробегает по телу, когда оглашают такой вердикт. Я никак не могла сдержать улыбку. Выбежала из суда чуть ли не вприпрыжку, желая поскорее вернуться в контору и всем рассказать.

В «Афине» все спрашивают: «Ну, как прошло?», а я спокойно (в первые секунд шестьдесят) отвечаю: «Невиновен. Слушание прошло отлично, суд на уровне. Факты тщательно изучены», а потом начинаю вопить: «Обожеявыигралаионневиновенповеритьнемогуобоже!»

Подхожу к кабинету Скайлара, до него уже донеслась шумиха. Сидит в очках, сложив руки домиком под подбородком, будто мудрый пророк, и кивает.

– Я знал, что ты сможешь, Барби!

– Спасибо! Поверить не могу, что все получилось… и что я ВЫИГРАЛА.

– Это лишь начало. Запомни свое ощущение. Мы все с чего-то начинаем, – улыбается Ричард.

И он прав. Я жутко измотана, а это было лишь мелкое дело в мировом суде. Как я справлюсь со слушанием в Суде короны? Даже думать пока о таком не могу.

Интересно, как дела у Марти? Надо сообщить секретарям результат моего выступления и заодно узнать о Грегге.

В кабинете секретарей жизнь, как всегда, бьет ключом. Зимнее солнце проникает внутрь сквозь шторы, частички пыли танцуют в воздухе и оседают на папках с делами.

– Аманда, как все прошло у моего маленького барристера? – спрашивает Клайв.

– Блестящая ПОБЕДА!