полях. Это не двор, это караван. Точнее сказать, войско на марше. Вот “передовой отряд“, который выступает загодя, чтобы всё устроить и подготовить к прибытию государя… королевские заготовители продовольствия, квартирьеры, отмечающие мелом дома, предназначенные для ночлега, и всё племя поваров… Рано утром передовые трогаются в путь и спешат к месту будущего привала — таким местом мог стать простой деревенский дом, жилище дворянина, дворец крупного сеньора <…>

Отряд ушёл, теперь приходят в движение главные силы. Сначала король и его свита: охрана, сановники, придворные… В центре ослепительной кавалькады проезжает король, когда — верхом на коне, когда — в конных носилках, покачиваясь в такт шагам крепких мулов. Следом за королём — дамы, совершающие переход наравне с мужчинами и ведущие по примеру государя походную жизнь солдата <…> Самые старые дремлют в глубине своих конных носилок; другие покачиваются на своих кобылках или едут, втиснувшись кое-как в безрессорные повозки, влекомые по бездорожью; они бывали счастливы, если путь лежал по реке и река несла их в битком набитых наёмных барках». Было непросто сохранить свою красоту и обаяние, «живя в непрестанных переездах верхом… под северным ветром, под дождем, под снегопадом… многие недели без настоящего отдыха, ночуя где придется, в чужих домах».

И далее: «…двенадцать тысяч лошадей. Три или четыре тысячи человек, не считая женщин. Этот двор составлял небольшую армию…» Это впечатляющая картина поистине бесконечного странствия. Сеньоры не выдерживали подобной жизни. Они проводили при дворе по нескольку недель и возвращались в свои замки и усадьбы при первом удобном случае.

Ничего удивительного, что быт французского королевского двора не являлся образцом для всей Европы. В первой половине XVI в. объектом подражания и восхищения стали итальянские дворы или двор бургундских герцогов. Последний являл собой пример торжественного церемониала и утончённого, детально разработанного придворного этикета. Для английского короля Эдуарда IV был специально написан трактат о его устройстве. Позднее этот церемониал был перенесён Габсбургами в Испанию и Австрию.

Иллюстрация из журнала Сфера, изображающая рыцарей Круглого стола

Великолепны были и придворные праздники, ослеплявшие варварской пышностью. В их основе лежала всё та же, уже изрядно обветшавшая и износившаяся рыцарская идея. Для праздников делали роскошные декорации, имитирующие замки, соборы, корабли. Увлекались всевозможными механическими диковинами, такими как статуи с движущимися частями тела или механические лошади с седоками, белый олень, который мог двигать позолоченными рогами, или ангел, спускающийся с башни собора, или же кит, в чреве которого помещались люди.

Украшали для праздников не только дворцы, улицы городов, но и корабли: паруса расписывали цветами, вензелями и девизами, невероятно длинные вымпелы касались воды, а мачты обивали листовым золотом. Еда, подававшаяся на стол, или выставляемая напоказ как произведение поварского искусства, уподоблялась блюдам на античных пирах в императорском Риме. Сценарий праздника включал в себя представление всевозможных живых картин: библейских, мифологических, аллегорических. В них могли использоваться сложные инженерные решения, как это было в знаменитом «Райском пире», в создании которого принимал участие Леонардо да Винчи.

Предпочтение отдавалось всему экстравагантному, экзотическому, роскошному. И всё же среди этой нелепой пышности могли встречаться и подлинные произведения искусства, тем более что в оформлении праздников участвовали великие художники того времени — Леонардо да Винчи, Слютер, Брудерлам, Ян ван Эйк и другие. Изготовление декоративно-прикладных изделий было важной составной частью их труда. Художники и скульпторы состояли на службе у сильных мира сего и наряду с украшением дворцов и алтарей делали и расписывали седла, утварь, кареты, создавали костюмы для знати, изобретали механические диковины. Искусство подновляло и подкрашивало старые декорации из рыцарского мира образов и представлений, с которыми никак не могла расстаться аристократия.

Глава XIII

Брак и семья. Куртуазность

Брак

В позднее Средневековье появляется новое в отношении к браку. Он рассматривается теперь как высшее состояние по сравнению с безбрачием. Холостяк и старая дева служат предметом насмешек, а брак без устали восхваляется. Однако демографические показатели неблагоприятны. Повсюду — и в городе, и в деревне — численно преобладают женщины, несмотря на то, что смертность среди них была высока вследствие частых и ранних родов. Число мужчин сокращается, и причина тому — гибель на поле боя, во время военных экспедиций, путешествий — например, освоения новых земель, торговых негоций. Количественное неравенство полов дополняется социальными факторами, осложняющими положение женщин.

В ремесленных цехах продолжал действовать запрет на женитьбу для подмастерьев и учеников или же, наоборот, женатому подмастерью закрывалась дорога в мастера. Часть мужского населения, став священнослужителями, также исключалась из потенциальных женихов вследствие целибата. Браку препятствовало также наёмничество, означавшее отказ от стабильной оседлой жизни, в том числе от семьи и детей. Профессия отнюдь не обрекала наёмника на аскетический образ жизни. У него могла быть масса детей. Насилуя женщин завоёванных городов или просто крестьянок и горожанок, случайно попадавшихся по дороге, он мог иметь весьма многочисленное потомство, обычно сам об этом не ведая.

Все эти обстоятельства ограничивали возможность заключения брака. А женщинам того времени брак давал возможность более или менее благополучно устроить свою жизнь, так как женских профессий было чрезвычайно мало и они относились к низам — например, прислуга, прачка, торговка. Оставшийся выбор исчерпывался двумя вариантами: уходом в монастырь или проституцией. Женские монастыри отдавали предпочтение знатным или, по крайней мере, состоятельным женщинам. Для женщин из низших слоёв этот путь был практически закрыт.

Брак — важнейший социальный институт. При его заключении учитывались интересы семьи, рода, будь то престиж, политическое влияние, профессиональные или экономические мотивы. Для знати он представлял собой политический акт, а жених и невеста олицетворяли договаривающиеся стороны, особенно в династических браках. Это относится и к городскому патрициату, купечеству, где также всё решают семейные интересы. Однако здесь на первый план могли выходить не политические соображения, а материальные, будь то накопление богатства, расширение дела или экономическое преуспеяние вообще. Ремёсла в городах были разделены на малые группы, регулируемые цеховыми уставами и брачный союз в первую очередь преследовал интересы сохранения и продолжения семейного дела. Крестьяне важнейшее значение придавали благополучию хозяйства, для чего необходимо было иметь как можно больше детей.

Луазет Лиде. Рено и Кларисса. Ок. 1470

Браки заключались уже в раннем возрасте. Это характерно и для знати, и для бюргерства, и для крестьянства — там, где не существовало подворного права, исключавшего раздел земли. Четырнадцатилетняя девушка уже считалась невестой, а династические союзы устраивались чуть ли не