Шаталов медленно закипал, и на лице его появился злойбагровый румянец. Проскользнув в магазин незамеченным, он спрятался заближайшим стеллажом и стал подглядывать. Лайма тем временем перешла от стрельбыглазками к разговору тет-а-тет.

— Так, значит, вот вы какой! — манерничая, сказалаона охраннику. — Вадим.

Как приятно разговаривать со служащими, имена которыхнаписаны на специальных служебных табличках и пришпандорены к их карманам! Этонеобыкновенно облегчает общение.

— Да-а? — протянул Вадим и улыбнулся сальнойулыбочкой. — Я вот такой вот.

— Моя подруга мне про вас говорила. Я специально зашла…посмотреть.

— Какая ж это подруга? — заинтересовался охранник.

— Ну… Вы ее должны помнить, она тут у вас в последнеевремя «Читалку» покупала. Такая… светловолосенькая, волосы по плечам распущены,с красивыми ногами.

— У вас ноги тоже ничего, — крякнул Вадим, иШаталов вцепился в стеллаж намертво, словно потерпевший кораблекрушение в крайплота.

Лайма хихикнула. Это было такое омерзительное слащавоехихиканье, что у Шаталова свело скулы.

— Так, значит, вы на мою подругу и внимания необратили? — Она придвинулась к охраннику поближе и вильнула попой: — Ой,ну Вадим! Ну, как же так?

— Светленькая? — напрягся тот. — А-а!Знаю-знаю, помню-помню. Точно — всегда с газеткой под мышкой. Фамилия у неекакая-то веселая.

— Неужто она вам по фамилии представилась? —опешила Лайма. Удача застала ее врасплох, и кокетливый вид слетел с нее, каккартонная карнавальная маска.

— Мы с ней вообще ни мур-мур, словечком необмолвились, — доложил Вадим, радуясь женскому вниманию. — Просто онакак-то раз возле магазина бутерброд встретила — визжала!

— Встретила бутерброд? — переспросила Лаймастранным голосом.

— Ну, эти, люди-бутерброды, которые ходят по улицам,надев на себя рекламу. И спереди у них реклама, и сзади. Этот вот всех вкофейню зазывал. Чашка кофе у него была на пузе нарисована.

Лайма посмотрела в окно и удивилась:

— Да где же тут можно ходить? По какой такой улице? Тутодна грязища у вас. А кофейня где?

— Там, ближе к метро. — Вадиму надоело обсуждатьто, что не касалось лично его. — А вы тут рядом, что ли, живете? Я работув восемь заканчиваю.

Шаталов, который отчасти слышал их диалог, наконец невыдержал. Достал телефон и позвонил Лайме на мобильный. И тут же услышал, кактот пиликает у нее в сумочке.

— Алло! — сдавленным голосом ответила она,отвернувшись от охранника, который пожирал ее глазками. — А-а! Привет.

— Лайма, ты сейчас где? — спросил Шаталов,выглянув из-за стеллажа.

— Я на задании, — прошипела она, прикрывшисьладошкой.

— Ответственном?

— Очень ответственном.

Охранник протянул лапу и неожиданно хлопнул ее по круглойпопе.

— Ой, — взвизгнула Лайма отвратительным поросячьимголоском. — Хи-хи! Это я не тебе. Дело чрезвычайной важности. Я позжеперезвоню.

— Я вот что решил, — заявил Вадим, как только онаспрятала мобильный. — Ты часам к восьми сюда подгребай, я работу закончу итебя в кино свожу. Про человека-паука. Слыхала о таком?

— Нет! — посмотрела на него дурочкой Лайма.

Просто поразительно, с какой непринужденностью этот типперешел на «ты» и заговорил так, словно она его закадычная подружка.

За стеллажом Шаталов трясся от злости, как паровой котел, вкотором опасно повысилось давление. Про кино он не расслышал, но ему достаточнобыло увиденного. Он ринулся было в проход, но тут кто-то больно схватил его заплечо. Он обернулся и очутился нос к носу с Корнеевым.

— Вы что, Гена?! — прошипел тот. — Охренели?Вы нам сорвете дело государственной важности! Да, Лайма действительнозаигрывает с этой горой жира. Но не думаете же вы, что такой женщине взаправдуможет понравиться этот гоблин?!

Шаталов скрежетнул зубами и тут же остыл. Ему сталонеудобно.

— Я случайно увидел, как вы идете. — Он протянулсвою руку, а Корнеев свою. Рукопожатие получилось коротким и неприязненным.

— Лайма действует не по собственной инициативе, —сказал Корнеев. — А по заранее оговоренному плану. Вот я сейчас позвоню ейи велю пригласить этого типа после работы в кегельбан. И она так и сделает! Этослужба, понимаете?

Он достал мобильный и нажал на кнопку. Через несколькосекунд Лайме снова пришлось ответить на звонок.

— Пригласи этого типа вечером в кегельбан, —заявил Корнеев непререкаемым тоном.

Он пытался сделать Лайме одолжение и успокоить ее любимогоШаталова любым способом. Она этого не знала и ужасно рассердилась. «Какой, кчерту, кегельбан?!» — про себя возмутилась она и, конечно, ничего такого Вадимуговорить не стала. Взяла его под руку и повлекла в другой конец магазина.Кассирши смотрели на них во все глаза. Одна даже делала знаки руками и глазами,давая понять, что сейчас вернется ответственная по залу и охранник получитвтык.

— Вот видите, — сказал между тем Корнеев. —Она как раз сейчас приглашает этого типа пойти вечером в кегельбан. Все, как явелел. Надо доверять тем, с кем дружишь. И не стоит за ней охотиться, хорошо?

«Вероятно, он решил, что я шпионю за Лаймой», — подумалШаталов. А потом вспомнил, что действительно некоторое время назад шпионил, ипокраснел. И, чтобы сохранить лицо, решил напасть и укусить первым.

— Значит, вот как вы действуете? Вот какие у вас методырешения государственных задач!

На лице его появилось брезгливое выражение.

— Лайма вчера ночыо наткнулась на труп, — тихосказал Корнеев. — Она ужасно страдает. Вы должны ей помочь.

— Я ей, конечно, помогу, — резко бросилтот. — Если увижусь с ней вечером. Что-то постоянно мешает ей приехатьдомой.

— Ответственность перед своим народом, — ответил еговизави тоном, каким разговаривали вожди в художественных фильмах временсоветской власти. Ничего не добавил, а только коротко кивнул и исчез засоседним стеллажом.

Лайма уже испарилась, и у входа остался один охранник. Егосальные глазки довольно посверкивали.

Шаталов, двинувшись широким шагом к выходу из магазина, насекунду притормозил возле него и процедил:

— Попробуй только, гнида, сунуться вечером в кегельбан!

— Чего? — недоуменно спросила гнида. Глазки скороткими ресничками часто-часто заморгали.

— Там тебе ноги-то и повыломают, — добавил Шаталови вышел на улицу.

Оскорбленный охранник молча пытался переварить оскорбление,когда мимо него прошествовал еще один покупатель — с черными, словноотлакированными, усиками над капризной верхней губой. Он выглядел чертовскиреспектабельным.