— …Первое условие принято, второе предложу сам. Вы уцелеете в этой заварухе, я лично провожу вас, живого, здорового и свободного, к вашему подъезду, где не будет ждать засада. Моего шефа несправедливо именуют Отцом Лжи, поэтому я стараюсь формулировать так, чтобы ни один юрист из Девятого рва не подкопался. Продолжим?

Собственный ответ доктор уже не услышал.

* * *

Свою единственную любовь Иоганн Фест встретил, но не узнал. К середине двадцатых жизнь плохо, но устоялась, к тому же вместе с заветным дипломом он получил небольшое наследство в новых твердых марках. Можно слегка передохнуть, не думая о дне завтрашнем. Контузия уже не напоминает о себе, война не снится, в гонке на байдарках их команда заняла первое место…

— Иоганн, а на водных лыжах?

— Легко!

Свалился в воду на пятой секунде, но не беда. Вынырнул и смог полюбоваться, как мчит над озером Габи. Знакомы с детства, а теперь случайно столкнулись в спортивном лагере. Луизенлунд — море, солнце, белый песок, белые паруса, белые крылья планеров…

— Мама хочет, чтобы я вышла замуж за военного моряка. Семейная традиция. А мне как-то все равно.

Ему, двадцатипятилетнему. не все равно, ведь они с Габи друзья. Но ей виднее, а у него бурный роман с замужней дамой, от которой он и сбежал в Луизенлунд. Ну, их, эти страсти! Научиться стоять на водных лыжах — это да, это серьезно!

В летнем кинотеатре они садились на задний ряд, но вели себя смирно. Вроде бы уже не дети, он будущий доктор, она — невеста. И гуляли по дюнам вдвоем, и жарили на кухне купленную у рыбаков корюшку.

У Габи — фотоаппарат, новенький с широкой пленкой, подарок отца.

— Иоганн, улыбнись!

Снимки ему не достались. Девушка печатала их сама, уже в Берлине, а он хоть и позвонил, но о встрече так и не договорился. Новая работа, очередной зигзаг в отношениях с дамой, а главное, можно не спешить. Успеет!

Так все и прошло мимо. Через много лет немолодая и не очень счастливая женщина грустно улыбнется, встретив вернувшегося из дальних краев старого друга.

— Папа говорил, чтобы я не глупила и выходила замуж за тебя, но мама мечтала о зяте-моряке. А у Клауса была очень красивая форма…

Габи умна и не стала договаривать, но он понял. Что мешало тем далеким летом оглянуться, все взвесить и просто сделать ей предложение? Ровным счетом ничего!

Винить некого, жалеть поздно, Время вспять не повернуть. Можно лишь взглянуть в черной зрачок Памяти, как когда-то в объектив.

Иоганн, улыбнись!

Белые дюны Луизенлунда снились часто, но Габи с ним не было даже там.

* * *

Пронзительный вой сирены бывший унтер-офицер Фест услыхал сквозь сон, еще на иной стороне реальности, но поступил строго по уставу. Одеяло отбросить, глаза открыть, привстать, опираясь на локоть… Все это он проделал, но пока еще во сне. Очень хотелось остаться здесь, в мире не всегда добром, но все-таки его собственном, недоступном для чужих.

— Подъем, унтер, войну проспишь!

Чужая рука дернула за плечо, он проснулся, но глаза открывать не спешил. Скинув одело, рывком привстал, держась за спинку. Подъем по тревоге — пока спичка горит. Время пошло, унтер-офицер Фест!

Сирена стихла, когда он накидывал на плечи пиджак. Соседи были уже в шинелях, и Фест слегка смутился. Непорядок! Сейчас команда «Отбой!», и все по новой, до нужного результата, пока не уложишься в норматив…

— Пошли, пошли!..

Нет, все всерьез, без шуток. Эсэсманы помоложе уже в дверях, ветеран Лиске поправляет фуражку.

— Построение на плацу!

В коридоре желтый электрический свет и грохот сапог. Сначала вниз по лестнице, потом к дверям, возле которых, как и ожидалось, давка. Старые навыки быстро просыпались, наполняя тело силой. Бежать нельзя, команды следует выполнять быстрым шагом. Выстрелов и разрывов не слышно, значит можно минуту обождать, не толкаться у входа. И подумать. О чем? На плац это чуть вправо и прямо, где площадь и главный корпус.

Из дверей они вышли вместе с гауптштурмфюрером Лиске. Как тот оказался рядом, Фест даже не заметил, не до того. Сейчас им вправо — и вперед, на построение опаздывать грех, в нарядах замордуют.

— Наз-зад!

Голос настоящий, командирский, и он послушно замер. Гауптштурмфюрер тряхнул за плечо.

— Не проснулись? Если это всерьез, то куда нам?

Иоганн Фест вытер со лба холодный пот. Всерьез, это если стреляют, если прорвались британские танки, если сидишь целую ночь в противогазе… Сейчас стрельбы нет, и танки границу не переходят, но…

Он поглядел в небо, самое обычное, ночное. Ни прожекторов, ни вспышек разрывов. Разве что тень промелькнула, за ней еще одна, еще…

— К воротам! Бегом!..

Возле самой калитки их обогнал кто-то более резвый. Растерянный часовой взялся за винтовку, но вмешиваться не спешил. Федор Лиске толкнул его в бок.

— Беги, солдат, беги!..

За калиткой улица, дальше сквер. Фест остановился на миг, пытаясь отдышаться. Увы, годы уже не те, раньше бы с полной выкладкой, с карабином, да еще и в противогазе он был бы уже на другой стороне.

— Туда!

Гауптштурмфюрер махнул рукой в сторону сквера. Редкие деревья не защитят, но все лучше, чем среди асфальта.

— Скорей, унтер, скорей!..

Остановились, только оставив север за спиной. Ветеран облегченно вздохнул.

— Все! Ну, как-то так…

Иоганн Фест резко выдохнул. Неплохо пробежались! А что там в казармах? Вроде бы тихо, если тревога учебная, наверняка уже дали отбой…

— Воздух!

Команда прозвучала негромко, но он услышал и, не думая, рухнул на сырую осеннюю землю. Успел! Твердь дрогнула, грозясь поглотить и увлечь в глубину, тьма на миг исчезла, сменившись морем белого огня. Иоганн Фест ткнулся лицом в мокрые листья, закрыл голову руками. И тогда ударило уже по-настоящему, безжалостно, наотмашь.

* * *

— Слишком мало, доктор? Но вы же знакомы с источниками, ваши предки подписывали договор за куда меньшее. Шкатулка с золотом, чужая невеста, повышение по службе… Душа не слишком дорого стоит, для нас это больше спорт, так сказать, вопрос престижа. Хорошо! Еще одно ваше желание, когда все закончится, всего одно, и в пределах разумного. Выполню, не сомневайтесь. Итак, подписываем? Нож у вас есть, значит, требуется еще ватка и одеколон. И, конечно, еще перо, гусиное не захватил, обойдемся стальным… Все еще сомневаетесь? В конце концов, считайте это розыгрышем. Если я не существую, что вы теряете?

На этот раз все вышло еще хуже. Когда в столовой она подошла к столику, за которым уже сидели двое, поставила поднос на угол и хотела попросить разрешения присоединиться, люди встали и молча отошли, даже не взглянув на недоеденный завтрак. Соль оставила поднос и направилась к выходу. Ничего, в боксе можно выпить кофе, а потом… У нее будет время подумать о «потом».