— Давиииид! — протяжно и умоляюще тянет она, содрогаясь всем телом в моих руках. Почти на грани. Но нет, девочка, мы кончим одновременно.

Впиваюсь пальцами в талию и вбиваюсь размеренными толчками, сильными и уверенными, чтобы Тея чувствовала каждый сантиметр моего члена, каждую выступающую вену.

— Еще! Быстрее, пожалуйста! — Тея подмахивает бедрами, насаживаясь на мой член, громко вскрикивая от каждого толчка. Ее слова как призыв к действию, и мои движения становятся резче, на пределах, на инстинктах.

Тея напрягается всем телом и замирает в моих руках в немом крике, выгибаясь. Оседает, обмякая, и тут же прячет лицо у меня на груди, глубоко дыша.

Вбиваюсь в нее на бешеной скорости, преодолевая сопротивление тугого сокращающегося лона, и с громким рычанием кончаю глубоко внутри моей Богини, улетая в нирвану и рассыпаясь на осколки.

— Так хорошо мне только с тобой, Давид, — бормочет Тея, утыкаясь носом в сгиб шеи, когда возможность слышать возвращается ко мне после оглушительного оргазма.

Напрягаюсь. Что она имеет в виду? Сравнивает меня со своими мужчинами за эти семь лет? Или…признается, что у нее никого не было? Ни за что не поверю в это!

Отстраняюсь от Теи, чтобы посмотреть ей в глаза и там прочесть ответ на свой вопрос, как понимаю, что она уснула. Выплеснула все эмоции, подарила мне крышесносное удовольствие и обессилила.

Какое-то время я так и сижу на полу, прижимая ее крепко к себе и водя пальцами по позвоночнику. Мне хотелось бы так и уснуть в обнимку вместе с Богиней. Как раньше. Когда мы были безгранично счастливы.

Но нельзя.

Проблемы сами себя не решат.

Я мог бы нанять охрану для Теи, но это не выход. Рано или поздно этот Тарасов или ее братец доберутся до нее, и тогда может случиться непоправимое. И что бы не происходило между нами, я себе этого не прощу. Не могу допустить насилия над этой хрупкой девчонкой.

Удивительно, она променяла (а так ли это на самом деле?) меня на другого, а спустя годы желание защищать ее никуда не делось.

Не разрывая объятий, встаю с пола вместе с Теей на руках. Она что-то бормочет и сильнее сжимается, по-прежнему утыкаясь носом в шею и глубоко вдыхая.

Отношу ее в спальню, бережно опускаю на кровать, укрывая пледом. Возвращаюсь в зал и набираю Диме.

— Слушаю, Давид Тагирович, — ровным и четким голосом отвечает начальник безопасности, словно только и делает, что круглосуточно ждет моего звонка.

— Дима, пробей мне местонахождение двух человечков. Имена скину сообщением. Надо будет их привезти на наше место. Ну, и парочку своих людей одолжишь? Воспитательную беседу надо бы провести.

— Понял. Сделаю. Перезвоню.

Возвращаюсь в спальню к Тее и опускаюсь на кровать, притягивая ее в объятия.

Смотрю на нее и ловлю себя на мысли, что вся злость, ярость и ненависть к богине улетучились бесследно. А на их месте появились желания из прошлого: защищать, оберегать и заботиться.

Тея прижимается ко мне всем телом, как маленький котенок, ищущий поддержки.

— Я так по тебе скучала, Давид, — бормочет во сне, закидывая ножку на мое бедро.

Замираю, словно громом пораженный. Ее слова тупым ножом вспарывают старые раны, которые, я думал, затянулись.

Меня одолевает дикое желание растормошить Тею и спросить, что, мать вашу, значат ее слова, но настойчивая вибрация мобильного отвлекает.

— Давид Тагирович, местоположение определено, ребят по адресам выслал.

— Отлично, Дима. Выезжаю.

Как бы мне не хотелось остаться рядом с соблазнительной и притягательной Богиней, придется покинуть ее.

Надо вернуть «долги» ее ненаглядному братцу и господину Тарасову.

А последнего еще и научить хорошим манерам.

Его же методами.

Глава 40

Открываю глаза и… ни черта не понимаю, что происходит.

Солнце ярко освещает комнату, а я нежусь в постели, заботливо накрытая пледом.

Я выспалась. Чувствую себя отдохнувшей и полной сил.

Понимаю, что для всех это прозвучит, как бред и само собой разумеющееся, но для меня, учитывая события вечера и мою психику, это просто…за гранью реальности. За гранью возможного.

Но все же факт — вчера обошлось без приступа. Я, не веря самой себе, кидаюсь к прикроватной тумбе и открываю верхний ящик. Достаю блистер и пересчитываю таблетки. Двенадцать, как и вчера. Как и два дня назад.

Я не пила вчера таблеток. И в этом заслуга Давида Хакимова.

Но в моей бочке меда есть ложечка дегтя. И имя ей тоже Давид Хакимов.

Его нет в постели. Более того, вторая половина кровати даже не тронута. Он получил то, что хотел и свалил в закат без каких-либо объяснений. Понимаю — он до сих пор не простил мне измену, которой не было.

Да, я предложила ему себя сама, просила его о близости, но…все равно на душе гадко. Хотя это никак не должно меня волновать. Уже давно надо перестать остро реагировать на этого мужчину, но…разве сердцу можно приказать?..

Конечно, глупо было предполагать, что мы наутро, если не проснемся в одной постели, то хотя бы позавтракаем вместе. Случайный секс нас к этому точно не обязывает.

Но…разве мы не могли хотя бы поговорить?

Очевидно, Хакимов считает иначе: он взял то, что хотел и ушел по-английски. Наверно, за это стоит сказать ему спасибо, что благодаря этому его шагу нам удалось избежать неловкости наутро.

Грустно усмехнувшись, иду в душ. Встаю прямиком по упругие струи воды, чтобы смыть с себя вчерашний вечер. Воспоминания, что заставляют меня вздрагивать от осознания, что бы произошло, не появись Давид вовремя.

Но вместе с тем смываются и прикосновения рук Давида, его поцелуи, дорожки, проложенные губами…

А я так не хочу с ними расставаться, потому что, кажется, что без этих воспоминаний, что хранит мое тело, я снова остро буду чувствовать себя одинокой и больной на голову.

И меня прорывает. Слезы