тот же день он почти столкнулся с тобой около моей харчевни и стал следить за тобой. А когда узнал, что снял ты у меня комнату, не на шутку встревожился. Он испугался, что если я узнаю о твоих проблемах и захочу тебе помочь, ему не сдобровать. Я знаю о нём всё. К тому же, по некоторым причинам, уже несколько лет он обязан докладывать мне обо всех своих действиях, и о том, что творится в городе на всех его уровнях — от магистрата до последней конуры. Ланисту известно было моё отношение к нему, и он понимал, что многие его дела мне не нравятся. Потому и поторопился обезопасить себя: убил хозяина гостиницы и натравил стражу на нас, сказав, что в моей лавке прячутся грабители с горы. Моё заведение перевернули кверху дном, но не нашли и следов бандитов, воины, ругаясь, разошлись. А Ланист сбежал на Гору. Если бы я раньше узнал о вашей с ним первой встрече…

— Боги-боги, почему вы отвернулись от меня? Почему не помогли спасти её?

Асканий зажмурился и увидел Тану. Вот она сидит, съёжившись на кровати, её тело покрывают красные рубцы, глаза покраснели от слёз, волосы растрёпаны — жалкая и беззащитная. А вот она подаёт Асканию кинжал, спасая его и себя. Чуть позже Тана доверчиво протягивает ему руку перед тем, как покинуть комнату в доме Феликсов. У Азеллины он увидел другую Тану — Тану, способную постоять за себя. Асканий почувствовал тепло её тела, когда она прижалась к нему в своём номере.

— Милая Тана, прости меня, — прошептал Асканий.

— Теперь тебя в городе ничто не держит. Куда собираешься?

Да, теперь он свободен. Воспоминание о доме и семье сладко сжали его сердце.

— Попробовать вернуться домой? — Сам себя спросил Асканий.

— Где твой дом?

— В Вифинии.

— Далеко… тебе нужны деньги?

— У меня есть немного.

— Я одолжу тебе. Когда-нибудь отдашь.

— Когда? И как? — Усмехнулся Асканий.

— Не знаю, — пожал плечами Вэл Сатис. — Это неважно. Я хочу помочь тебе. Но не знаю, как. Я чувствую, что виноват в смерти твоей подруги. Если бы я вовремя выгнал из города Ланиста, Тана осталась бы живой. Я дам тебе деньги. Ты не думай, для меня это не сложно. У меня много денег. А теперь пей вино, вспоминай Тану и молись за неё.

Чистое вино разлилось по телу тёплой волной и слегка успокоило.

— Вел, а ты видел её тело?

— Нет.

— А если Ланист соврал и она жива?

Вел грустно покачал головой.

— Не цепляйся за травинку. Он, конечно, подонок, к нему впору сено привязывать83, но жить он хотел. Я обещал отпустить его, если Тана окажется живой, но увы… Нет, она точно мертва.

Они замолчали, думая о судьбе несчастной девушки. Вдруг Вэл хлопнул себя ладонью по лбу.

— Совсем забыл!

— Что?

— Совет города собирается рассмотреть вопрос о применении закона Божественного Августа к рабам Феликсов.

— Какой это закон?

— Римский сенат утвердил его шестьдесят лет назад. Он гласит, что за убийство римлянина в доме должны быть казнены все рабы, бывший в тот момент дома.

— Вот это да! — Изумился Асканий. — Такое возможно?

— Такое уже было. Несколько лет назад казнили всех рабов Педания Секунда, префекта Рима.

— Какой ужас! Но ведь рабы не виноваты. Я-то знаю, что произошло в доме Феликсов!

— Но если ты расскажешь, тебе вряд ли поверят. Вина всё равно останется на тебе.

— Но ведь один казнённый — лучше, чем сотни невинных людей!

Вел, наконец, понял, к чему клонит Асканий.

— Остынь! — Рявкнул он. — Не гони быков на состязание. Мученик нашёлся! Ничего ещё не решено. Многое зависит от Постумия Кассия, он стал опекуном Юлии по её просьбе. Вряд ли он допустит казнь рабов. Вину за убийство все возлагают на тебя и Сеяна. Я думаю, вы так и останетесь главными подозреваемыми. А в этом случае слугам Феликсов ничего не грозит. Есть один юридический факт, которым воспользуется Постумий Кассий, если ему придётся защищать жизни рабов: убийство произошло в арендуемом помещении, на тот момент не принадлежащем Феликсам. Так что успокойся. Пока не произошло ничего страшного.

— После нескольких дней общения с тобой я успел понять, что ты очень не простой человек. И мне очень интересно, откуда у тебя такая образованная речь? Простой гладиатор не умеет так говорит.

— Но ведь я не всю свою жизнь бился на арене.

— Не хочешь объяснять, — понял Асканий. Вэл неопределённо пожал плечами. — Твоё дело. Из города я пока не уйду, дождусь, чем всё кончится. Где я могу пожить пока?

— Здесь. Этот дом только считается собственностью Примигении, на самом деле он — мой. Живи спокойно. Ты можешь даже выходить из дома. Рабы Феликсов до решения будут сидеть под арестом дома. Ланист мёртв. Никто не сможет узнать тебя, кроме Юлии и Кассии. Не попадайся им на глаза, и всё будет в порядке.

7 ДЕНЬ ПЕРЕД ИЮЛЬСКИМИ КАЛЕНДАМИ 822 г. ОТ ОСНОВАНИЯ РИМА. (24 ИЮНЯ 69 г.)

В Римской империи этот день был праздничным, более того — выходным. Все благонадёжные граждане страны чествовали богиню Фортуну. В Риме горожане сплавлялись на лодках вниз по Тибру и приносили жертвы богине в двух её святилищах, расположенных за пределами города. А потом до конца они пировали веселились в своих домах. Помпеяне не уступали столичным жителям в желании повеселиться, тем более что Фортуна была особенно любима ими. Храм этой богини, уже полностью отремонтированный после землетрясения, находился всего в нескольких сотнях шагов от форума, почти напротив дома Сатриев. Он был посвящён Фортуне Августе — покровительнице божественного императора Августа. Эту богиню особенно чтили бедняки, потому что её жрецы подбирались среди низших сословий. Для них это был один из немногих способов подняться по социальной лестнице.

Но в этот год в Помпеях праздник был особенным. Весь город после жертвоприношений устремился в амфитеатр.

Больше месяца назад на стенах домов и оград стали появляться такие граффити84: «Фракиец85 Тир сильнее всех», «Мурмилон86 Авкт победит любого ретиария87», «Гладиаторы Авла Светтия Церта — лучше всех!». Можно было прочесть даже такое: «По фракийцу Каладу вздыхают все девушки», «Самнит88 Кресцент завоевал сердца всех женщин». Таким немудрёным способом владельцы гладиаторских отрядов разжигали интерес горожан к своим бойцам.

Долго не была известна точная дата открытия амфитеатра. Потому появление афиши, в которой она была указана, внесло некоторое успокоение во взбудораженные ожиданием головы. «В седьмой день перед июльскими календами 822 г. от основания