– Он это сделал, – произнес Ансель; в его голосе слышалось чуть ли не благоговение. – Сукин сын таки сделал это! Мы взяли бога, Гэвин. Бога! Можешь ты в это поверить?

Гэвин отступил от края.

В руке Полковник держал копье с наконечником из золота, такого яркого, что, казалось, оно светится само по себе. Он улыбался, и Гэвину подумалось, что никогда еще ни один человек, ни один мужчина не заслуживал такого права на улыбку.

Полковник ехал в окружении разномастного, потрепанного отряда, прозванного им Рейнджерами Эшби – напоминание о конфедератских днях, когда он командовал группой партизан. Многие уже облачились в свои боевые трофеи – доспехи и кольчуги, другие сжимали в руках превосходной выделки оружие, принадлежавшее раньше стражникам Господина. Кое-кто напялил даже изысканные головные уборы из перьев, какие носили Хоркосовы танцовщицы: они паясничали, валяли дурака и смеялись так, что едва могли идти, опьяненные радостью победы. Но ни один не снял алый шарф или платок, знак принадлежности к рейнджерам Полковника. Позади отряда вели лошадей – более десятка великолепных животных. Гэвин кивнул, зная, какую роль эти скакуны могут сыграть в предстоящих им испытаниях.

Полковник натянул поводья и спрыгнул с лошади прямо в повозку, встав рядом с поверженным божеством.

– Я дал клятву каждому из вас, – раздался его громкий, властный голос. – Сегодня… Сегодня я сдержал эту клятву. – Он высоко поднял копье, так, чтобы видели все. – Вот оно. Вот оно. Вот… оно!

Его люди разразились приветственными криками; кто-то хлопал в ладоши, кто-то стучал по щитам оружием. «Да здесь, наверное, сотни две человек», – прикинул Гэвин. А ведь совсем недавно рейнджеров Эшби можно было по пальцам пересчитать. Горстка душ, которая шаталась по Пустошам вслед за Полковником, верша справедливость, так, как он ее понимал: они выслеживали торговцев душами, бандитов, даже демонов – всех, кто видел в душах добычу, и расправлялись с ними по-своему. Он осмеливался грабить даже самих богов, совершая быстрые, скрытные рейды на их караваны и храмы, освобождая, где только возможно, рабов. В те времена большинство считало Полковника за эти его крестовые походы треплом и фанатиком-идеалистом, но в последнее время речи Полковника распространялись, как степной пожар. Гэвину доводилось слышать рассуждения о том, что, мол, все из-за того, что в последнее время в Чистилище стало много душ нового, безбожного типа. Но сам он считал, что душам просто надоело терпеть, им всего лишь нужно было, чтобы кто-то их объединил. Полковник, похоже, и стал этим «кем-то».

«А теперь это, – думал Гэвин, глядя на изувеченного бога. – Это меняет все». Он пошел навстречу толпе, и какая-то его часть завидовала этим людям. Тем, кто осуществил эту засаду, кто стал свидетелями того, как пал бог. Его отряду было поручено оберегать тылы и отлавливать всех, кто попытался бы бежать обратно в город Лету.

– Бог, – продолжал Полковник. – Вместе мы одержали победу над богом!

Опять крики. Полковник ткнул Господина Хоркоса тупой стороной копья. Лицо бога дернулось, и Гэвин знал, что где-то внутри этого куска изуродованной плоти бог пытался кричать. Вот только Полковник сделал так, чтобы у него не было ни рта, чтобы кричать, ни ног, чтобы бежать, ни рук, чтобы плести заклинания. Это бесполезное тело было теперь лишь тюрьмой для души.

– Это только начало, – продолжал Полковник. – Ведь когда об этом станет известно, многие придут, чтобы встать под наши флаги. Наши ряды пополнятся. Вот уже сегодня мы приветствуем среди нас еще пятьдесят душ, которые пришли, чтобы к нам присоединиться. – Он повел рукой, указывая в сторону толпы грязных, потрепанных душ – рабов Хоркоса. На их лицах недоумение мешалось с энтузиазмом, и все они были уже в красных шарфах.

– Пятьдесят душ, которые сбросили цепи рабства. Пятьдесят душ, готовых навсегда положить конец тирании! Всего один отряд рейнджеров победил самого Хоркоса! Только представьте, на что будет способна армия!

Топот. Крики.

– Здесь! Сегодня! Сейчас! Я даю вам еще одну клятву, – прокричал Полковник. – Скоро, очень скоро души перестанут гнуть шею перед богами. Перестанут подчиняться их тирании. Боги падут, один за другим, и вскоре уже не мы будем дрожать перед ними, а они – перед нами!

Души принялись выкрикивать его имя, кто-то даже преклонил перед Полковником колено, и Гэвин задумался, почему людям обязательно надо кому-то поклоняться. И много ли пройдет времени, прежде чем Полковник сравняется с богами – станет одним из них.

– Нам сопутствует удача! – прокричал Полковник. – Око-Мать завершило свой оборот, близится Съезд. Все боги отправятся в дорогу – они будут уязвимы. Защитники Свободных Душ из Стиги уже сейчас идут сюда, чтобы присоединиться к нам. Вместе мы устроим охоту на богов, сразим их всех, одного за другим. Кто пойдет со мной на охоту?

Крики стали громче; жажда крови охватила людей, подобно лихорадке. Это было видно по глазам. Их Полковник не был больше болтливым идеалистом. Он стал убийцей богов. Все они теперь были убийцами богов. Чем все это закончится, Гэвин не знал. Но в одном он был твердо уверен: прольется кровь. Много, много крови.

– Куда мы идем? – спросила Ана.

Чет остановился. До него вдруг дошло, что он понятия не имеет, как ответить на этот вопрос. Все это время он думал об одном – как убраться подальше от Карлоса, и они все бежали и бежали, куда глаза глядят, по извилистым лестницам и переулкам. Храмы давно исчезли позади, в тумане, но далеко внизу, в долине, еще можно было различить огоньки факелов.

– Можно, мы остановимся? – спросила Ана. – Всего на минуточку.

Чет снял со спины Ивабог. Там, у храма, он завернул ее в гобелен и все это время нес на плече, как куль с зерном. Он положил сверток на ступени и, морщась, присел рядом Аной. Он гадал, сколько еще дыр можно проделать в его теле, прежде чем оно перестанет толком работать. Осмотрев свою обожженную ногу, он порадовался тому, что боль, по крайней мере, стала терпимой.

– Джонни, – произнесла Ана.

Чет взглянул ей в глаза, увидел боль.

– Его больше нет. То есть совсем. Да?

Чет пожал плечами, стараясь не думать о том ужасе, который он видел на лице у Джонни перед тем, как тот исчез. По крайней мере, Ана была избавлена от этого.

– Да, – сказала Ивабог очень тихо, едва ли не шепотом. Это были ее первые слова с тех пор, как они сбежали от пламени. – Его ба было выпущено на волю. С этим миром его больше не связывает ничего.

– Он был здесь счастлив, – сказала Ана. – По-настоящему наслаждался… существованием. Воображал себя Питером Пэном в Нетландии. Черт… Понимаете? Почему именно он? Почему не я? Я-то рада была бы уйти.

– Нет, – сказала Ивабог. – Только не так. Чтобы твое ба отлетело вот так, сбросив оковы… Только не здесь, не в подземном мире. Никогда не проси об этом. – Она плотнее завернулась в гобелен, будто ей вдруг стало холодно. – Мои мужья… – Ее голос дрогнул. – …Они улетели. Их души теперь во власти ветров хаоса. Быть может, сгори я вместе с ними, я смогла бы направить их… Увести… Этого мне никогда не узнать. – Она смотрела куда-то вверх с отсутствующим видом.