— Да это успокоительное, — попробовала я убедить Уварова, потом плюнула на все и всадила шприц ему в шею, резко блокировав руки. Андрей орал как резаный, сопротивлялся. Я дала ему пощечину и отступила: — Ну как?

— Ты хотела меня убить! Отвечай, сволочь, что ты мне вколола, — верещал взбешенный Уваров, зажимая шею.

— Попрошу без оскорблений, — проворчала я сердито.

— Да вы уже совсем свихнулись со своим спецназом… — Уваров продолжал орать некоторое время, распекал меня и так и сяк, затем речь его стала замедляться. — Как вы со мной обращаетесь, — произнес он тихо, с укором.

Вся злость из его голоса улетучилась. Пробормотав еще что-то, Андрей улыбнулся и, повернувшись к окну, стал смотреть на висевшее в небе светило. Теперь можно было сосредоточиться на деле.

Мой взгляд соскользнул к карте. Большая часть нашего маршрута проходила за городской чертой, а сам завод стоял практически на границе города. Дальше химкомбината простирались только поля да лесопосадки. У самого завода располагался дачный массив, небольшая полоса леса, призванная служить барьером для вредных веществ. Эффективность такой защиты, по моему разумению, была близка к нулю.

Мы заходили со стороны большого зеленого поля. Тень вертолета скользила по земле. Впереди виднелись корпуса завода, колонны, трубы, ряд огромных градирен. Рассматривая открывавшиеся взгляду виды, я набирала на сотовом номер телефона секретаря управляющего. Ответил мягкий, хорошо поставленный женский голос.

— Это помощник губернатора Иванова, — представилась я уверенно, — мы сейчас подлетаем к вам на вертолете, сядем на крышу РМЦ, она достаточно широка и выдержит вес машины. Попрошу вас подготовиться надлежащим образом.

На том конце провода ахнули. Я отключила телефон и твердой рукой направила вертолет на крышу ремонтно-механического цеха химкомбината. До церемонии оставалось еще полчаса, и реальный губернатор скорее всего еще только собирался в дорогу. Хотелось надеяться, никто не догадается перезвонить ему и спросить насчет приземления. Подлетное время — минута тридцать секунд. Я посмотрела на Уварова. Клиенту было на все наплевать. В данный момент его не удивил бы и ядерный взрыв. Полное благодушие, умиротворенность. Он взглянул на меня, улыбаясь, и заметил:

— Красиво, да? Поля, лес и небо…

Улыбнувшись ему в ответ, я пошла на снижение. Впереди на крышу здания высыпала группа встречающих, человек двадцать. Снижаясь, я разглядела среди людей владельца химкомбината, а также бандитов, что были в фургоне и квартире убитой Сурковой. Один с переломанной рукой на перевязи топтался за спиной у владельца. Хомяк стоял от владельца в пяти метрах, зорко вглядывался в спускавшийся вертолет и что-то жевал. Лысый, которому я прострелила ногу, стоял на другом фланге. Это были телохранители владельца химкомбината, как я поняла. В виновности Михайлева не осталось никаких сомнений. Больше опасных объектов в толпе я не заметила. Обычные люди. Какой-то длинный тощий парень в кожаном пиджаке фиксировал все происходящее на видеокамеру. Секретарь, полненькая блондинка под сорок, держала в руках букет роз для непонятных целей.

Ветер, поднятый лопастями несущего винта, мигом уничтожил прически всех присутствующих дам. Порывы ветра буквально сносили людей, трепали на них одежду, ослепляли. Я аккуратно посадила вертолет в середину крыши, поднялась из кресла, повесила на плечо сумку, на другое — винтовку с оптическим прицелом, взяла автомат и потянула из кресла клиента.

— Зачем, — вяло запротестовал Уваров.

— Прогуляемся, — рявкнула я.

Наконец мне удалось поставить его на ноги. Сквозь стекла кабины было видно, как встречающие толпой хлынули к вертолету.

— Пошли! — Подталкивая прикладом автомата, я выгнала Уварова из кабины. Вытащив из кобуры револьвер, я приставила его к виску клиента, делая вид, что он мой заложник, дуло автомата смотрело на остальных, предупреждая об опасности необдуманных действий.

В нас впились десятки глаз. Натянутые улыбки в толпе стали медленно гаснуть. В лица бросилась нездоровая бледность. Послышались ахи. Последней перестала улыбаться секретарша.

— А к-к-кто вы?.. — растерянно промямлила она, косясь на мой автомат.

— Всем оставаться на местах! Кто двинется — получит пулю! — закричала я во все горло, затем тут же подтвердила серьезность своих намерений — навскидку выстрелила в толпу из револьвера.

Лысый, пытавшийся достать револьвер, отлетел метра на три назад и упал с перебитым, простреленным плечом. Букет роз выпал из рук секретарши, а она сама повалилась на второго телохранителя Михайлева. У последнего была во многих местах сломана нога, поэтому он не смог удержать блондинку, споткнулся, и они вместе повалились под ноги оторопевшего владельца предприятия.

— Всем стоять на месте! — снова рявкнула я, почувствовав, что толпа вот-вот ломанется с крыши, не разбирая дороги. — Завод заминирован. Если милиция начнет штурмовать, то я взорву емкости с хлором, аммиаком и синильной кислотой, которые в изобилии здесь имеются. Бежать некуда!

Хомяк перестал жевать. Сверля меня маленькими, хитрыми глазками, он проскользнул за спину какой-то полной женщины. Я видела, как бандит вытащил пистолет. Но что делать? Не стрелять же сквозь женщину, стоявшую на линии огня. Еще секунда — и разразится стрельба. Дуло пистолета Хомяка стало подниматься и поворачиваться в мою сторону. Секунда растянулась так, словно время было резиновым. Я приняла решение. Хотелось, конечно, приберечь этот сюрприз на потом, но ничего не поделаешь. Не успел Хомяк прицелиться, я расстегнула олимпийку, демонстрируя всем муляж бомбы, и пояснила:

— Пять килограммов пластиковой взрывчатки. Взрыватель имеет ручной и автоматический режим. В автоматическом — он настроен на биение моего сердца. То есть если меня сейчас убьют, то от этого здания останется лишь дымящаяся воронка.

Хомяк сразу расхотел стрелять, а Михайлев, стоявший напротив, превозмогая страх, сдавленно спросил:

— Что вам надо? Если деньги…

— Заткнись, — перебила я его, свирепо тараща глаза. — Мне нужна справедливость. Ваше предприятие загрязняет окружающую среду, а вы на этом зарабатываете деньги. Мы, тайное общество «Зеленый щит», положим этому конец. Нет загрязнению планеты! — Заметив, что парень с камерой перестал снимать, я завопила, тыча в его сторону автоматом: — Ты, а ну-ка снимай это! Пусть все знают, из-за чего я пошла на такое.

— Подождите, не делайте ничего, — попросил испуганный Михайлев. — Наше предприятие приносит минимальный вред природе. Я знаю, потому что сам занимался оформлением экологических паспортов. ПДК вредных веществ лишь в отдельных случаях немного превышены. В плане развития предприятия я предусмотрел статью расходов на экологию…

— Молчать! — я не дала ему закончить. — Вы приказали своим отморозкам убить нашего человека. Суркова Алла Геннадьевна — ведущий научный сотрудник НИИ промышленной экологии Ростехнадзора — она работала на нас. Она собрала данные о вашем новом производстве, оно приносит огромный вред городу. Узнав об этом, вы ее убили, но не учли того, что она не одна. Диск с информацией у меня, и вы за все ответите.