«К матери не поехал? Решил провести со мной остаток выходного? Или случилось что-то?» – взволнованно-встревоженно подумала Настя и нажала на зеленую трубочку на панели телефона.

– Ты где? – отрывисто спросил Фомин.

– У Инны.

– Отлично. Скажи ей, что горит здание исполкома «Россия, вперед!».

– Что горит? Егор, ты где?

– Я еду от мамы в ГУВД. Меня очень вежливо, но настойчиво пригласили, чтобы составить со мной беседу и определить, где я провел последние два часа.

– Зачем?

– Настя… Ты что, не слышишь, о чем я? Горит здание областного отделения партии «Россия, вперед!». Зная мои теплые отношения с партией вообще, с Шубиным и Островской в частности, и историю с седьмым местом в деталях, меня подозревают в том, что этот поджог организовал я.

– Егор! – Настя истошно закричала в трубку. Инна вопросительно посмотрела на нее.

– Не ори. Голову включи. Мне совершенно точно ничего не угрожает. Сначала я был в штабе. Потом у мамы. И все это время рядом со мной находился Мишка. Так что алиби у меня просто отменное. Съезжу, поговорю, напишу пару объяснительных – и все. Будь на трубе, я тебе позвоню. И попроси Инну разузнать, что к чему. Ей это лучше всех удается. Все. Давай. До связи.

Услышав про пожар, Инесса Перцева, лучший репортер газеты «Курьер», естественно, бросилась одеваться.

– Значит, так, – натягивая джинсы и свитер, она давала строгие наказы подруге, – я поехала туда. Сфотографирую все, узнаю, что смогу. Сиди тут, жди, пока я вернусь. Если Фомин перезвонит или ты еще что-нибудь узнаешь, сразу набирай меня. Блин! Опять первая полоса моя! Повезло…

– И ты тоже мне звони, – убитым голосом сказала Настя. От случившегося она не ждала совершенно ничего хорошего. Главным врагом партии власти в их городе на сегодня был Егор Фомин собственной персоной, и Настя очень боялась, что никакие алиби ему не помогут.

Когда Инна подъехала к деревянному двухэтажному зданию на улице Мира, огонь уже погасили. Обугленные оконные рамы на втором этаже, разбитые стекла на первом, залитый водой и пеной асфальт давали понять, что все серьезно. В старинном отреставрированном особняке, находящемся в реестре памятников архитектуры федерального значения, Инне довелось побывать всего раз, но она хорошо помнила богатую лепнину на потолке, резные балясины широкой лестницы, дорогую офисную мебель, стилизованную под старину. Теперь все это наверняка было уничтожено или испорчено огнем.

– Вандализм какой-то! – сердито думала она, выбирая удачную точку для фотосъемки и стараясь не попасть замшевыми ботиночками в потоки белой пены. Флешка ее фотоаппарата быстро заполнялась кадрами. Вот пожарные сматывают длинный рукав, на щеке одного из них – следы черной копоти. Вот бледная сотрудница аппарата выносит на крыльцо пухлую пачку документов, и один из них планирует вниз, белой птицей устремляясь к шапке пены на асфальте. Вот из дверей офиса выходит мрачный Павел Шубин.

– Павел Константинович. – Инна соболем перебежала тротуар, отделяющий ее от партийного лидера. – Пару слов для «Курьера». Вы уже знаете, это поджог или короткое замыкание?

– Если считать две бутылки с коктейлем Молотова коротким замыканием, то значит, замкнуло. У кого-то в голове.

– У вас есть предположения, кто мог это сделать?

– Предположения есть всегда, а тут нужны доказательства. Надеюсь, что правоохранительные органы нам их найдут.

– Здание было оборудовано камерами слежения?

– Да, было. И на них хорошо видно, что преступник действовал в одиночку. В разгар выходного дня он, на глазах у людей, подбежал и забросил в окно две бутылки с зажигательной смесью. После чего скрылся в проходных дворах. Мне кажется, что это особый цинизм – делать такое, никого не боясь.

– На мой взгляд, это не цинизм, а глупость, – призналась Инна. – Не исключено, что злоумышленник не вполне здоров психически, сейчас осень, знаете ли. В общем, следствие действительно разберется.

– Мы никому не позволим, – голос Шубина сорвался на фальцет, но затем снова окреп, – мы никому не позволим посягать на наши идеалы и мстить нам подобным образом! Кто бы ни был человек, замысливший такое, его ждет суровое наказание. Об этом я позабочусь.

Инна еще немного потолкалась на месте пожара, поговорила со знакомым милицейским подполковником и со старшим пожарного отряда. Выяснила, кто и когда заметил огонь и как дальше развивались события. Умудрилась выклянчить разрешение посмотреть кадры с камер слежения и довольная отправилась домой, где сгорала от нетерпения Настя.

Стоя на светофоре, она набрала номер Муромцева.

– Вот что тебе, Перцева, в выходной у мужа под боком не лежится? – пробасил тот, взяв трубку после первого же звонка. – Тебе когда-нибудь говорили, что баба не должна быть такая прыткая и активная, а?

– Говорили-говорили, Сергей Васильевич. Но как же мне сидеть дома, когда у меня пожар?

– В одном месте у тебя пожар, а в другом шило…

– Не хамите, Сергей Васильевич. Тем более что я в жизни не поверю, что вы при вашей осведомленности до сих пор не знаете про поджог офиса партии «Россия, вперед!».

– А что, это был поджог? – В голосе Муромцева зазвучала неприкрытая насмешка.

– Сергей Василич… Мы с вами взрослые, умные люди, у которых все в порядке с логикой. – Светофор моргнул и зажегся зеленым. Инна зажала трубку между ухом и плечом и уверенно двинулась в потоке машин. – Мы с вами оба понимаем, что поджигать это здание бессмысленно. Ничего важного там не хранится. Никому и ничему это не мешает. Получается, что либо это сделал психически больной, и тогда его имя все узнают уже завтра, и мне хочется надеяться, что из газеты «Курьер». Либо это спланированная акция по выведению из себя наших дорогих партийцев.

– И что дальше вытекает из твоего умопостроения?

– А то, что на данный момент нервировать партийцев есть резон только двум людям. Егору Фомину и вам. Насколько я могу быть хоть в чем-то уверена, Фомин этого не делал.

– И ты считаешь, что это делал я? Убегал огородами, на глазах у толпы людей метнув пару бутылок с керосином?

– Вот… Подробности вы знаете, я же не зря была убеждена в вашей осведомленности. Сергей Васильевич, ни вам, ни Фомину нет никакой нужды самим бегать огородами. Слава богу, легко находятся люди, которые за три рубля, лучше, конечно, американских, сделают это за вас.

– Так уж прямо и за три…

– Хорошо, за пять. Знаете, о чем я думала, разглядывая записи с камер слежения?

– Ушлая ты девица, Инесса. До камер добралась. О чем же?

– О том, что этот поджог удивительным образом напоминает тот, что десять лет назад случился в редакции «Курьера». Тогда Гончаров написал статью про одного антикварщика, который не брезговал вещами, ворованными в окрестных деревнях. Статья вышла, а в редакцию кто-то закинул две бутылки с, как вы выражаетесь, керосином. Помните фамилию того антикварщика? Он еще потом в политику двинулся и депутатом Заксобрания стал.