удовлетворения не приносила. Зато существенно изменилось отношение к ней со стороны многих знавших ее людей, причем от заискивания до вражды, от бывших симпатий до отчуждения и просто от хороших отношений до непредсказуемых последствий.

Обращение Светланы к религии, по всей видимости, явилось отражением происходящих в ее сознании изменений в оценке нравственных ценностей. Глубоко разочаровавшись всем своим окружением, да и самой собой тоже, она единственным поверенным для себя, единственной моральной поддержкой видела в то время бога. Светлана крестилась в Москве, в церкви Ризоположения Господня.

Пожалуй, самым насыщенным событиями явился гражданский брак Светланы с индийцем Браджешем Сингхом. Она не поступилась своими принципами, добиваясь признания их отношений, поступала так, как считала правильным и нужным для себя и для мужа, и поэтому, наверное, их отношения были самыми близкими, самыми искренними, но в то же время самыми непродолжительными – их связь оборвалась через полтора года.

В те дни хрущевского либерализма в загородной правительственной больнице в Кунцево можно было увидеть иностранцев со всего света, – конечно, только коммунистов или особо выдающихся «борцов за мир во всем мире». Светлана, после удаления миндалин, в больничном халате и с повязкой на горле, прохаживаясь по больничному коридору, обратила внимание на невысокого седовласого мужчину в очках, разговаривающего по-английски с девушкой из Канады, по-французски – с молодым итальянцем, по-русски, помогая себе пальцами, – с медсестрой. Вскоре она узнала, что незнакомец был коммунистом из Индии. Светлану заинтересовал индиец, прежде всего, как специалиста-филолога: в России всегда существовал интерес к индийской культуре, философии, литературе. Этот интерес в немалой степени культивировался благодаря индийскому лидеру Джавахарлалу Неру – яркой, деятельной личности, одному из выдающихся политиков мира, чей визит в СССР в 1955 году был огромным событием.

Светлана не сразу решилась заговорить с индийцем. Она даже заранее написала несколько вопросов по-английски о «Движении неприсоединения», одним из организаторов которого был Неру, но когда подошла к нему и спросила, – «Вы, кажется, из Индии?» Сингх в ответ улыбнулся. – Она совсем позабыла про свою шпаргалку, и они проговорили сразу более часу, как будто продолжили начатый недавно разговор. Правда, Сингх сперва спросил, какую организацию она представляет, уже привыкнув, что в стране все разговаривают с ним только от лица коллектива. Услышав, что Светлана «сама по себе», он просиял. С ним было свободно и легко с самого начала.

Сингх был сыном богатого раджи, принадлежал к семье, знавшей Ганди, Неру и других известных людей Индии. Он получил хорошее европейское образование, много лет жил в Англии, Германии, Франции, Австрии. Там он приобщился к европейским социальным учениям. Но главным содержанием его мировоззрения была не марксистская классовая борьба, а борьба за независимость Индии. Из первых же слов Сингха Светлана могла заключить, что ни для какой «великой цели» он не убьет не только человека, но и мухи.

В СССР он попал впервые: каждая компартия получает известное число приглашений из Москвы для лечения и отдыха. Предложили и ему, и он решил воспользоваться случаем отдохнуть, подлечиться и посмотреть «коммунистическую Мекку» – Москву. Сингх был неизлечимо болен. Более двадцати лет хронический бронхит, полученный в Англии и эмфиземы привели его легкие в безнадежное состояние. Как все индийцы, он был терпелив, не жаловался, не боялся смерти и говорил о своей болезни с юмором, обращая все в шутку. Он фактически уже не работал для партии и желал теперь только тихо дожить жизнь, зарабатывая переводами где-нибудь в Польше, Германии или Югославии – у него везде были друзья.

Когда Сингх узнал, что Светлана – дочь Сталина, он не выказал большого удивления и не задавал никаких вопросов о Сталине. Он не принадлежал ни к числу его почитателей, ни к тем, для кого Советский Союз воплощал идеал справедливости на земле. Ему было лишь интересно, что неожиданно он встретил в Москве человека, независящего ни от каких организаций и разговаривающего с ним по-английски и по-человечески.

Для Светланы Сингх был пришельцем из другого мира, духовно намного более богатого и интересного, чем тот, в котором она выросла. Самым неожиданным и прекрасным оказалось взаимное понимание: не мешала разница их биографий, стран, языка, опыта, возраста – Сингх был старше на семнадцать лет.

Как и Светлана, он был одинок. Его первая жена, индуска, и две дочери уже более двадцати лет жили отдельно и были чужими ему. То был традиционный в индусской семье брак, заключенный родителями, без знакомства и любви молодых. В 1940 году, в Вене, куда вступали немцы, он встретил еврейскую девушку, искавшую спасения от нацистов. Она уехала с ним в Индию, и они прожили вместе 16 лет, а потом она решила жить в Англии, чтобы дать хорошее образование их сыну. Сингх не смог подыскать себе работу в Лондоне и вернулся в Индию, хотя любил сына – талантливого фотографа, и тосковал по нему.

По рекомендации врачей Светлана и Сингх отправились долечиваться в дом отдыха в Сочи. Теплый сочинский ноябрь с его розами, апельсиновыми закатами, с треском цикад под звездным небом сдружил, сблизил их и решил многое. Браджеш Сингх, которому через месяц следовало вернуться в Индию, изменил свои дальнейшие планы. Он твердо решил не позже чем через полгода возвратиться в Москву, чтобы работать переводчиком в издательстве и чтобы быть со Светланой вместе.

Сингх улетел домой, в ожидании приглашения на работу от издательства. Шло время, но с приглашением издательство не спешило. Светлана отправилась к А.И. Микояну, который всегда относился к ней по-человечески тепло и внимательно. Анастас Иванович поругал аппаратчиков, которые вечно всего боятся и обещал посодействовать. На прощание сказал: «А когда приедет твой Сингх – приходите вместе в гости и я вас благословлю». Наконец приглашение было получено, и Сингх после полутора лет ожидания мог вылететь в Москву.

Он плохо выглядел, тяжело дышал и с трудом передвигался. Светлана сразу повезла его к себе домой. Спустя несколько дней они отправились навести справки в единственном на всю Москву ЗАГСе, регистрировавшем браки с иностранцами. Перед этим Сингх просил Светлану еще раз подумать, пока не поздно: он не хотел быть ей обузой.

Уже на следующий день Светлане позвонили из приемной А.Н.Косыгина и просили зайти. Алексей Николаевич поинтересовался работой, и узнав, что Светлана сидит дома, изредка делая переводы, посоветовал вернуться в коллектив, занять должное место в коллективе. Ей обещали помочь, если что… Когда же Светлана сказала, что у нее много дел дома, и муж очень больной человек, Косыгин резко изменил тон и тему разговора и заявил, что ей