...Такой поворот событий мог иметь для меня катастрофическиепоследствия. Любая другая муха была бы, наверное, на моем месте на вершинеблаженства. У меня же никак не выходило из головы это жуткое слово«ПОЖИЗНЕННОЕ». Кстати, действительно, а как долго живут мухи?

Не скажу, чтобы Джессика прониклась ко мне какими-то особымичувствами. Она не сидела передо мной часами, с умилением разглядывая моюхитиновую оболочку, не пыталась ласково поговорить со мной... Хотя можно либыло этого требовать от нее? Она же не идиотка, а просто справедливая и добраядевочка.

Но для меня ее доброта вылилась в настоящий кошмар. МоеСОДЕРЖАНИЕ заключалось в том, что раз в два-три дня Джессика приоткрывалакрышку банки и кидала туда кусочек рыбы, ветчины или какого-либо фрукта. Парураз в такие моменты я делал безуспешные попытки бежать, но Джессика былавнимательна и осторожна. Видимо, она считала, что глупое насекомое само не понимаетсвоего счастья... Я думал, что свихнусь от скуки и страха, что вот так, безнадежды на обратное превращение в человека, и предстоит мне прожить всюнедолгую мушиную жизнь. А надежды оставалось все меньше и меньше; у меня быломасса свободного времени, и я постоянно думал об этом.

Прошло, наверное, около месяца. Однажды в комнату Джессикибез стука вошел, точнее — ворвался, пожилой крупный мужчина с густыми щеточкамиусов и трубкой в зубах.

— Что вам угодно, папенька? — встревоженнообратилась девушка к нему.

— Прочти это, — мрачно произнес он, подаваягазету.

Она развернула листок и прочла заглавие вслух:

— «Языческое поклонение мухе в доме сэра Чарлза(Порочная страсть к насекомому юной леди Джессики)»... Боже, какая нелепость!

— Читай, читай дальше!

— Я не желаю читать сей бред.

— А я не желаю быть посмешищем всего лондонского света!

— Но отец, это насекомое спасло вам дом, а возможно ижизнь. А уж жизнь повару Гастону — это абсолютно точно.

— Вот пусть Гастон и нянчится с этой мухой. Только не вмоем доме!

— Во-первых, Гастон уволен, а во-вторых, он пьяница инеблагодарная скотина.

— Сударыня, вы выражаетесь, как продавщица бакалейнойлавки!

Щеки Джессики вспыхнули и изменившимся голосом онапроизнесла подчеркнуто сдержанно:

— Что ж, пусть я дурно воспитана. Пусть я — грубая инепочтительная дочь. Но, отец, как вы, джентельмен, можете быть стольнесправедливы к этому несчастному, спасшему вас, существу?

Сэр Чарлз был явно смущен.

— Пойми меня правильно, дочка. В целом я согласен стобой. И я не имел бы ничего против... Но эта статья... В конце-концов муха —тварь не разумная...

Неразумная!!! От возмущения я принялся метаться в банке посамым нелепым траекториям. И тут в комнату заглянула Сэнди:

— К вам посетитель, сэр.

— Кто?

— Некто Шерлок Холмс, сэр. Сыщик.

Я свалился на дно банки.

— Сыщик? Не хватало только сыщика в моем доме.

— Но папочка! — взмолилась Джессика. — Это жезнаменитый Шерлок Холмс! Его проницательности рукоплещет весь просвещенный мир!

— Да-да, припоминаю, что-то я читал о нем... — сэрЧарлз вновь повернулся к негритянке:

— Он не сказал, что ему нужно?

— Он заявил, что пришел за мухой.

— Вот как? — поднял брови сэр Чарлз. — Что ж,просите его прямо сюда.

Еще через миг в комнате появилась знакомая мне парочка.Сэнди с любопытством выглядывала из-за двери.

— Шерлок Холмс.

— Доктор Ватсон, — представились визитеры.

— Итак?.. — произнес хозяин.

— Сэр Чарлз, — начал Холмс, — моя просьбаможет показаться вам странной, но, прочтя статью в газете, я понял, чтонаходящаяся у вас муха это... это... моя муха.

— Вот как? — усмехнулся хозяин и, затянувшисьтрубкой, выпустил к потолку облако дыма. В его глазах мелькнули какие-тосумасшедшие искорки. — Сказать по совести, как раз сейчас я пыталсярешить, куда бы нам это животное пристроить, и ваш визит пришелся как нельзякстати. Однако, как вы знаете, муха эта спасла нам жизни, и мы не можем отдатьее в.. хм-м... — замялся он.

— В дурные руки? — продолжил за него Холмс следяной улыбкой.

— Не хотел вас оскорбить. Но, помнится, писали, вы нетолько сыщик, а еще и естествоиспытатель. Возможно, муха нужна вам для опытов?А я считаю, это насекомое достойно лучшей участи.

— Никаких опытов, — заверил Холмс. — Видители, эта муха — не совсем то, что вы думаете... Вот уже месяц я разыскиваю ее.

— Вы действительно знаменитый сыщик, — хихикнулаДжессика, но тут же вновь придала своему лицу серьезное выражение. — Ямного читала о вас.

— Благодарите моего друга, литератора, — покраснелХолмс. Ватсон с достоинством поклонился. — Я понимаю, сэр Чарлз, что моислова звучат недостаточно убедительно... Могу ли я хотя бы взглянуть на нее?

— Прошу, — сделал жест рукой хозяин. Я в это времясидел на дне банки. Холмс склонился надо мной:

— Если ты тот, о ком я думаю, подпрыгни.

Я подлетел на несколько сантиметров и снова уселся на дно.

— Ты хочешь пойти со мной?

Я подпрыгнул еще раз.

— Факт достойный удивления, — покачал головой сэрЧарлз. И продолжил упрямо: — Но он еще ни о чем не говорит.

— Пожалуйста, принесите сюда чернильницу и листбумаги, — попросил Холмс.

— Сию минуту. — Джессика, взяв с писменного столаназванные предметы, подала их сыщику.

Холмс положил листок на подоконник, поставил чернильницурядом и, открыв банку, сказал:

— Костя, напиши, это ты?

Я вылетел из наружу, стараясь не намочить крылышки,промакнул в чернила лапки и принялся старательно ползать по бумаге. Затемвзлетел и посмотрел на содеянное сверху. На листке получилась, хотя и не оченьровная, но достаточно разборчивая буква «Я».

— Феноменально! — воскликнул сэр Чарлз. —Однако даже это не говорит о вашем праве собственности на данное насекомое.Более того, я и вовсе не слышал о праве собственности на мух...

— Полно, папенька, — вмешалась Джессика. —Упрямство — поистине одна из наиболее ярко выраженных черт истинногоанглийского джентельмена. Но подумайте вот о чем: мистер Холмс явно знает обэтом существе много больше нас, а оно в свою очередь недвусмысленно выразиложелание отправиться с ним. Стоит ли в данной ситуации упрямиться и наставиватьна своем праве? Тем паче мы, по-видимому, и так в течении целого месяцаобращались с этим существом абсолютно не сообразно с тем, что оно есть.