— Ха-ха-ха! — деревянным голосом произнесКубатай. — Стас никогда не причинит вреда мне! Ну и брату тоже. Он мальчикславный, вежливый.

Спорить было не с руки. И мы направились прочь отзлополучного дуба. Впереди шел Кубатай со Смолянином, между ними, чуть отстав,семенил пингвин, мы с Холмсом замыкали процессию.

Странное однако дело! Сколько мы всего пережили, в столькихмирах побывали («вымышленных» добавлять не хотелось). И опасности были, иприключения... а так стало обидно, что поиски наши подходят к концу. Конечно,приятно будет вспоминать бравого генерала и добродушного переводчика, можно иобещанную мисс Джессике книгу об этом написать... правда, тогда погибнет моярепутация писателя-документалиста. А сколько всего еще можно было увидеть!..

— Ватсон! — Смолянин схватил меня за рукав. —Зырь сюда!

Мы как раз выходили из парка на улицу. Вполне обычную, развечто дома очень уж все однообразные — в пять этажей, серые, без украшений... Апо улице двигалась странная машина — размером с паровоз, но с огромными окнами,на резиновых колесах, и привязанная длинными железными штангами к натянутым наддорогой проводам...

— Троллейбус! — гордо сказал Смолянин. — Наэлектричестве ездит! Нравится, Ватсон?

Я в силах был лишь кивнуть, наслаждаясь зрелищем невиданногопрогресса науки. Троллейбус тем временем остановился, через узкие дверцы изнего вывалилось человек двадцать, а человек тридцать втиснулось. Видимо, всемхотелось прокатиться на чудесной машине...

— Двадцатый век, падлой буду! — гордо, словно самэтот век сделал, заявил Смолянин.

— Какие деньги здесь в ходу? — полюбопытствовал Холмс. —Я вижу газетный киоск...

— Вы и здесь хотите искать мальчика по газетам! —захохотал Кубатай. — Ну, я думаю, что шиллинги примут — хотя бы какнумизматическую редкость.

Ни слова не говоря, Холмс порылся в кармане, извлекнесколько монет и направился к киоску. После недолгой беседы с продавцом онвернулся нагруженный газетами. Развернул одну и погрузился в чтение.

— Что-то интересное пишут? — оглядывая улицу,полюбопытствовал Кубатай.

— Да в общем, ничего. Пишут, что Стас вернулся изпоездки в Диснейленд и дал обед в честь бывшего президента Соединенных Штатов.

— Что?! — завопил Кубатай. Пингвин подпрыгнул,часто замахав крылышками и, заглянув Холмсу через плечо, разразился смехом:

— Ох, уморил... Вот прикольщик! Способный мальчик, ясразу понял!

Передовая статья в газете под смешным названием«Комсомольская Правда» гласила: «Спасибо вам за Диснейленд, дядя бывшийпрезидент!» Ниже была огромная фотография — Стас, одетый в странную одежду —что-то вроде военной формы детского размера, весь увешанный медалями (я узналорден Подвязки и орден Пурпурного Сердца), пожимал руку здоровому, мрачному,вымученно улыбающемуся джентльмену. Кубатай бесцеремонно вырвал у Холмса газетуи принялся читать:

— «Сегодня Народный Диктатор Земли Стас вернулся изнеофициальной поездки в бывшие Соединенные Штаты Америки. Из трех дней поездкидва дня он провел в Диснейленде, а в течении последнего дня общался с простымижителями Нью-Йоркщины. На обратном пути он прихватил с собой бывшего президентаАмерики и дал в его честь обед, сообщив, что ему все понравилось, а Диснейленд— больше всего...»

Холмс, не прекращая улыбаться, достал из кармана коробок ивыпустил Костю. Тот, возбужденно жужжа, стал виться над Кубатаем. Последнийдрожащим голосом продолжал читать:

— «Спасибо тебе, Стас! Наконец-то ты разъясниламериканцам, что главное их достижение — Диснейленд! И визит твой был весел инезатейлив. Зря, правда, ты сказал, что Аляску надо вернуть России, потому чтоАнтарктиду русские открыли, а Аляска рядом с ней находится. Стас, Калифорниякуда ближе к Антарктиде! Верни нам лучше Калифорнию, там тепло! Там апельсинырастут!»

Кубатай издал каркающий звук и опустился прямо на землю.

— Вам плохо, генерал? — забеспокоился я. —Сердце?

— Сердце... — вяло повторил генерал. — Ипочки барахлят... Я этого не вынесу! Такое искажение реальности... пусть дажеВымышленной... Стас, как ты мог?

— Действительно, как он успел-то? — подпрыгивая наместе сказал Кащей. — Я вот даже Остров Русь завоевать не смог... а он всюЗемлю в кулаке держит. Способный, способный ученик попался!

— Ну что? — потянувшись за трубкой, спросилХолмс. — Как будем к диктатору пробираться? И захочет ли он с нами пойти?Здесь ему, похоже, неплохо живется...

(Рассказывает Костя)

Мистер Шерлок Холмс, конечно, человек очень хороший. Он мнеи в книжках всегда нравился, и по телику. А в жизни, мало того, что на артистаЛиванова похож, он еще таким заботливым оказался! И покормить не забывал, иполетать выпускал регулярно.

Когда мы забрались в книжку, он меня выпустил, как толькоузнал новости про Стаса. И вот, летаю я над слегка позеленевшей лысинойКубатая, слушаю его дрожащий голос. А в голове одна мысль — добился-таки Стассвоего!

Как я над ним на полюсе издевался! Мол, кто тебя слушатьбудет, пятиклассника! А вот он — народный диктатор Земли. Мой младший брат.Урод! И ведь про меня совсем забыл — искать не стал, бросил на произвол судьбыв мушином облике...

Пока я жужжал и возмущался, Холмс выгреб из карманов деньги,даже у Ватсона, после долгих преперательств, соверен занял, и скупил в киоскевсе газеты. «Правду», «Известия», «Пионерскую правду», «Литературку»,«Спид-ИНФО». И стали они их читать. А в каждой газете про Стаса статьякакая-нибудь написана.

«Пионерка», например, писала о том, что все ребята хотятбыть похожими на Стаса. Что они на него равняются, гордятся и выполняютуказания Народного Диктатора. И еще объявляла конкурс детских рисунков: ктолучше Стаса изобразит. Наградой победителю был завтрак вместе с моим братом.

«Известия» сообщали о том, что за прошедший месяц, послетого как Стас принял власть над планетой, жить стало веселее. И какие-то цифрыприводила, целый лист. Они вроде бы это доказывали.

«Литературка» тоже о Стасе вспомнила. Она теперь в,основном, о детской литературе рассуждала. Какой-то критик выступал, что самыелучшие книги у любого писателя — это те, где дети главные герои. Например, уЛьва Толстого — «Филлипок», у Стивена Кинга — «Талисман», у Набокова —«Лолита». А раз так, то и править миром должен ребенок. Стас, то есть.