Надеяться, конечно, нужно, но страдать и сокрушаться времени у меня не было. Нам с ребятами горы свернуть нужно. Барсову понравились мои идеи. Это было приятно. Как и его слова, прикосновения, невесомые поцелуи. Странное чувство разливалось внутри, по венам бежало и пропускало по нервам болезненные разряды. Это невозможно контролировать. Это где-то на уровне высших материй, помноженных на основной инстинкт и желание испытать чувственный восторг. Когда от одного взгляда путаются мысли, а обжигающее тепло толкает в бездну безумия. С этим нужно бороться. И можно. Наверное…

— Привет.

Я резко вскинула голову, услышав голос мужа. Нервно сглотнула. Как преступница, пойманная на месте преступления. Как разговор начать не знала. Я ничего не сделала, но в голове блуждали дурные мысли. Я стыдилась их и боялась. Так же, как и мужа.

— Привет, — попыталась изобразить веселую беспечность. — Ты как здесь?

— За женой заехать решил. Поужинать отвезти хочу. Матвей уже в машине. Забрал его.

— Правда? — я была приятно удивлена. У меня были еще дела, но я захлопнула крышку ноутбука. Мы проведем вечер вместе. Я буду улыбчивой, заботливой и милой. И ночью тоже буду стараться. Потому что… Потому что я плохая жена. В моих мыслях другой мужчина…

Макс

Так, утро у меня как-то не задалось. Нет, меня очень обнадежил звонок Дины. Мы теперь ближе будем, видеть ее смогу. Давить не стану, но и истовый (истинный?) джентльмен из меня не выйдет. Необходимо создать комфортные условия для нас двоих: для делового сотрудничества, естественно.

— Ну-ну, — проговорил тихо. Только работа. Смогу ли? Сдюжу ли? У меня рядом с ней по венам лава вместо крови текла. Тело напряженное, словно виагры нажрался, а сердце стучало, чувствовало, тянулось к ней. Узнавало свою страстную Дюймовочку. Просилось к ней. Соединиться хотело. Я понимал, что мы уже совсем другие: не так беспечны и свободны. Я привык быть холостым, никому и ничего не должным: отчета не даю и сам не требую. Дина, наоборот, связанная обязательствами, годами замужества, вероятно, чувствами. У нее есть сын. Можно разойтись с мужем, но ребенок всегда будет с ней. Он часть женщины. Я понимал это и готов принять пацана. По крайней мере, попробовать. Наверное.

Совместный проект, надеюсь, поможет нам обоим понять самое важное: кто мы друг без друга? Счастливые люди или несчастные половинки одного целого?

— Максим Игоревич, к вам Влада Барсова.

— Пусть заходит, — ровно ответил. Вот кто испоганил мне утро. Она реально реактивная какая-то! Мало того, что в офис приехала, абсолютно буквально восприняв мои слова про работу. Владу, естественно, знали ключевые специалисты и директора. Не один корпоратив вместе провели. Отец хвалился молодой и красивой женой, а она умела заводить полезные знакомства. Вот и сейчас отдел по связям с общественностью в оборот взяла. Директор External Affairs уже был у меня вместе с приказом о назначении. Он не против: Влада такое рвение продемонстрировала. Заднюю дать уже нельзя, чтобы не прослыть самодуром. Я ведь и сам здесь человек новый. Главный, но не близкий, не во все процессы вник пока. По факту только после смерти папы полноценно в управление огромным холдингом влился.

— Вызывали, Максим Игоревич?

Влада была во всеоружии. Вспомнилась даже глупая шутка: женщины, чтобы казаться умнее, надевали очки и брали в руки книгу. Очки действительно были, а еще пучок, узкая юбка и блузка с тремя расстегнутыми пуговицами!

— По-моему, ты переигрываешь, — я подпер щеку рукой и тяжело вздохнул. Нахрена я вчера повелся на ее охи-вздохи и позволил в компанию пробраться?! Теперь разгребай. — Давай денег дам и разойдемся?

Влада обиженно губы надула и, покачивая бедрами, ко мне подошла.

— Зря ты так. Я уже начала работать. Встречу назначила с агентством-партнером.

Черт!

— Идеи набросала, — и руками о крышку стола оперлась, демонстрируя содержимое декольте. — Показать?

— Не стоит, — холодно улыбнулся. — Эти идеи устарели, хочется чего-нибудь свеженького.

Влада удержала на лице благодушную улыбку, но суть каламбура уловила.

— Вот увидишь, я прекрасно справлюсь.

С ее способностями либо кофе делать, либо бумажки перекладывать, но и то, и то достаточно мелковато для моей мачехи. Она Барсова все-таки.

— Окей, — вынужденно согласился. — Испытательный срок две недели.

Уверен, скоро сама поймет, что приезжать к восьми утра — нереально для нее, а нужно без опозданий.

— Я лично буду контролировать этот проект.

Во взгляде Влады промелькнуло что-то победное. Неужели подумала, что с ней почаще видеться хочу? Ну и самомнение! Я к Дюймовочке поближе стремился. Но об этом никто не должен узнать. Только Дина примет решение: узнают о нас или нет. И будет ли вообще, о чем узнавать.

Через два дня, когда приехал после важной встречи, узнал, что представитель агентства «Восток-Запад» Дина Савина уже приехала. Наверное, нужно было быть более сдержанным, но я желал видеть ее. Это странное, щекочущее где-то в районе солнечного сплетения чувство: когда нельзя, но очень хочется. Руки сводило нетерпеливо, тело вибрировало от напряжения, болезненно сжималось сердце. Она ведь может быть холодна. Она, наверняка, будет холодна…

— Мы так близки, что ты меня с любовницей познакомить решил, — произнесла демонстративно равнодушно, а по щекам мазнуло алым. Губы дрогнули в радостной усмешке. Я ошибся. Дина ревнует, а если ревнует, значит, ей не все равно. Сожаление, грусть по былому и прочая лирическая лабуда меня интересовали мало, а ревность — это ярко. Это страсть. Это необходимость. Это все еще моя Дюймовочка. В ней бушевал ураган — значит, я не «прошлое». Я настоящее, которое очень хочет стать ее будущим.

— Влада не моя любовница. Она — моя мачеха.

Естественно, я не стал рассказывать, что с ней меня связывала давняя и сложная история. А как в таком признаться?! Переспал с женой больного отца тем же вечером, когда саму Дину бросил. Это даже звучало паршиво. Утешился, блядь.

Молчанием я не пытался обелить себя, нет. Просто не хотел срезать шансы. Это было очень давно. Я был молод, горяч и зол. Это не оправдание, конечно, но, возможно, смягчающее обстоятельство. У предательства нет срока давности. Не хочу, чтобы смотрела на меня с укором. Для любимых люди всегда стремятся быть хорошими. Я тоже. Я мало о чем жалел в жизни, но о том, что не поверил своей Дюймовочке когда-то, терзался до сих пор. Наверное, так меня бог наказывал — и не было мне счастья в любви. Ни родительской, ни с женщиной.

— Давай пообедаем вместе? Время ланча.

— Ты же обещал!

Кого она боится: меня или себя? Нас тянуло, бессовестно и безрассудно. И Дина уже не так строга и уверена. Даже самые стойкие бастионы сдавались при яростной осаде. А я ведь даже не начинал еще добиваться.