– Тогда нужно придумать, как спасти вам жизнь, – отважно заявил молодой солдат.

Если бы у Сребротумана имелся рот, он бы улыбнулся. Доброта юноши стала приятной отдушиной после бесконечных подозрений Святейшего Синода.

Я лишь хочу в последний раз заглянуть Императору в глаза.

Истинные намерения Сребротуман предпочёл сохранить при себе: на данном этапе путешествия необходимости в заговорщиках он не испытывал.

Поход на восток через лес обеспечил им укрытие от бушующих стихий и любопытных глаз, но даже компания разбойников и бесконечная жизнерадостность Нильса ничуть не успокаивали страхи Стейнера. Он терзался желанием скорее оказаться в Славонской провинции и выяснить местоположение Фельгенхауэр. Юноша убедил себя, без её сил ему не удастся положить начало восстанию.

– Сегодня хотя бы не так холодно, – заметил Эйнар, догнав Стейнера и Кристофин.

– Скоро уже настанет другое время года, – согласилась девушка. – В Нордвласте весну пришлось бы дожидаться ещё месяц.

– Так что насчёт Фельгенхауэр? – Эйнар глянул на Стейнера единственным здоровым глазом. – Есть идеи, как её отыскать, когда доберёшься до места?

Пленник Владибогдана медленно выдохнул. Кристофин, чувствуя тревогу юноши, взяла его за руку и сжала пальцы в знак поддержки.

– Если быть честным, то нет, – признался Стейнер. – Но надеюсь, удача нам улыбнётся. Меня волнует другое: к моменту нашего прибытия, она может уехать, ведь наш поход по стране занимает целую вечность.

– Если знаешь короткий путь, мы готовы выслушать предложения, – присоединился к беседе Марек с обычной невозмутимой уверенностью, что совсем не успокоило его сына.

– Просто высказываю опасения, – резко отозвался Стейнер.

Они с отцом обменялись суровыми взглядами и оба остались недовольны увиденным.

– Я всё понимаю, она могущественная Зоркая… – начала Кристофин.

– Зоркая-ренегат, – перебил её друг.

– Но почему ты так отчаянно стремишься её отыскать? – Дочь трактирщика нахмурилась. – Ей можно доверять?

– Кристофин права, – поддержал Марек. – Фельгенхауэр никогда не раскрывала карты, а потому мы не знаем, чего ожидать, заявляясь в Славонскую провинцию.

– Она спасла мне жизнь на Владибогдане! – с растущим раздражением воскликнул Стейнер. – Это из-за меня её теперь ищет Император!

– Отступница она или нет, – продолжил кузнец, – мы не знаем наверняка её истинных мотивов.

– Она моя тётя! – Его сын повысил голос, и некоторые разбойники инстинктивно повернули головы. – Со смерти Вернера наша семья значительно поредела, а теперь, когда ещё и Хьелльрунн в Шанисронде…

С того дня, как они покинули порт Вирага, о ней никто и словом не обмолвился. Стейнер отчаянно надеялся, что когда всё закончится, он найдёт сестру в Шанисронде под присмотром госпожи Камаловой и Сандры.

Кристофин, выпустив руку возлюбленного, ускорила шаг, пока не догнала Нильса с его командой.

Стейнер озадаченно уставился вслед девушке и недоумённо нахмурился.

– Что на неё нашло?

– О, даже не знаю, – язвительно ответил Марек. – Может, вспомнила, что потеряла мать всего год назад? Или же, что бросила отца в Нордвласте?

– Да это же совсем разные вещи! – возмутился Стейнер. – Он подозревал её в наличии колдовской метки, и они почти не общались, пока я был на острове.

– Факт один – у неё никого не осталось, сын. – Марек смерил его суровым взглядом и добавил: – Никого, кроме тебя.

Гнев Стейнера тотчас иссяк.

– Я об этом не подумал…

Эйнар, выслушав беседу отца и сына, наклонился к юноше и тихо пророкотал:

– Хочешь совет старика? Кое-что полезное?

Стейнер кивнул. Он был готов воспользоваться любой помощью и не считал зазорным признать это.

– Никто не любит, чтобы его воспринимали как должное. И если прекрасная девушка готова отправиться за тобой на край света…

– Славонская провинция – это не край…

– Пусть и не буквально. – Эйнар поднял палец. – Однако после жизни в Циндерфеле для неё каждый шаг – это шаг в новую жизнь.

Стейнер вновь ощутил себя ребёнком, смущённым собственной глупостью и раздражённым, что не додумался до этого сам.

– И что же мне делать?

– Дай понять, что ценишь её, – ответил Эйнар. – Никогда не встречал тех, кто равнодушен к знакам внимания. Всем нам нужна доброта, как посевам – солнце и дождь.

* * *

Как только они сделали привал, Стейнер подошёл к Кристофин. Она сидела рядом с Нильсом, который, очевидно, восхищался столь привлекательной компанией.

– Прости за мои слова, – заговорил юноша, присаживаясь рядом, но не в силах заглянуть возлюбленной в глаза.

Кристофин равнодушно взглянула на него.

– И это всё? Ты считаешь, этих извинений достаточно?

– Пора проверить лошадей… – Нильс встал и направился прочь от назревающей ссоры.

– У нас нет лошадей, – крикнула вслед бандиту дочь трактирщика.

– На всякий случай! Всякое бывает, – ответил тот и оставил пару наедине.

– Прости меня, – повторил Стейнер. – Я не задумывался о том, насколько тебе тяжело. Но ты справляешься лучше меня… Выглядишь… как сказать… более уверенной?

– Да, я не испытываю такого давления, как ты, – заговорила Кристофин. – Но я здесь без семьи, без дома и работы. Чаще всего я даже не подозреваю, в какой стороне север… Ты – всё, что у меня есть. Ты – мой север. Но когда ты ведёшь себя как…

– Вечно жалующийся засранец…

– Я бы выразилась не так, но… – на мгновение её гневное выражение пропало, сменяясь улыбкой.

Какое-то время они оба сидели и молча жевали еду, обдумывая, что осталось недосказанным.

– Я чувствую, что задача мне не по силам, – признался наконец Стейнер.

– Может быть, стоит прекратить попытки делать всё самостоятельно? Я знаю, что ты теперь Несокрушимый, герой Владибогдана, но ты всего лишь человек. И ты один. Все люди нуждаются в друзьях, как мужчины, так и женщины.

Стейнер неуверенно взял ладонь Кристофин, боясь, что она отдёрнет руку. Однако их пальцы переплелись, и они посмотрели друг другу в глаза, начиная чуть лучше понимать, что творилось на душе возлюбленного.

* * *

Разбойники оказались и вполовину не так опасны, как вообразил себе Стейнер, и на каждого головореза приходилось по два человека, чьей единственной целью было скрыться от Империи.

– Как ты дошёл до такой жизни? – спросил как-то Стейнер у Нильса, пока они пробирались сквозь притихший лес, на морозном воздухе их дыхание клубилось белыми облачками.