— Восхитительно! Великолепно! Браво! — послышались вокруг возгласы.

— Я чувствую, что сбросила несколько килограммов! — истерично выкрикнула блондинка справа.

— И я, и я тоже! — подхватила брюнетка слева.

Я же чувствовала, что образ пантеры в качестве примера для подражания меня не устраивает. Если пантера Салтыкова может есть фрукты и овощи, то моя пантера хочет есть торты. И ради них она готова пустить в дело всю свою недюжинную силу воли. Нет, мне определенно нужен какой-то другой образ для самоограничения! Тут требуется индивидуальная консультация такого опытного психолога, как Салтыков.

Когда вся группа разошлась, я принялась разыскивать Андрея, который куда-то запропастился. Послонявшись по этажу, я обнаружила тренерa в буфете. Он сидел за столом, заставленным тарелками со всевозможными сладостями: пирожными, шоколадным рулетом, булочками с маком, халвой и разноцветным зефиром. Тренер так жадно поглощал все это, что аж за ушами хрустело.

— Присоединяйтесь! — широким жестом пригласил меня Салтыков.

— А как же пантера? — только и смогла выговорить я.

— Ничто человеческое пантере не чуждо, — проговорил тренер с набитым ртом.

Увы, еще одна надежда на похудение пошла прахом. Уж если сам НЛП-тренер не может держать себя в руках, то что же говорить про нас, простых смертных? Не в силах побороть искушение, я села за столик, откусила кусочек шоколадного рулета — и жизнь сразу заиграла всеми цветами радуги…

Не откладывай на завтра то, что уже отложил вчера на сегодня. Памятуя об этой народной мудрости, я сразу же, как только проснулась, принялась названивать покупателям квартиры Виолетты Копейкиной. Мужчины опять не отвечали, и тогда я набрала номер Анны Сергеевны Люли-Малины, 1983 года рождения. Какая, однако, смешная фамилия у девушки! Должно быть, это и есть та самая студентка с Украины, про которую говорила карлица Ангелина. К счастью, адрес регистрации у нее оказался московский: Пролетарский проспект, дом номер 18. Вот только номер квартиры она забыла указать. Зато был телефон.

После нескольких длинных гудков трубку сняли, и женский голос пробурчал что-то неразборчивое.

— Будьте добры Анну Люли-Малину, — сказала я.

— Какая комната? — недовольно потребовала женщина. — Назовите номер комнаты!

— Я не знаю… — растерялась я.

Неведомая собеседница бросила трубку. Я еще раз набрала цифры.

— Общежитие, — удалось мне разобрать на этот раз. Теперь понятно, почему в договоре отсутствует номер квартиры.

— Мне нужна Анна Люли-Малина.

— Я же вас спрашиваю, в какой комнате она живет, — рявкнула тетка.

— Вообще-то именно это мне и хотелось узнать.

— Справок не даем, — огрызнулась трубка и опять отсоединилась.

Ну что тут будешь делать? Я отправилась на Пролетарский проспект, предварительно выяснив по карте, что он находится не рядом с метро «Пролетарская», как я сначала подумала, а возле станции «Кантемировская».

Выйдя из своей квартиры, я наткнулась на соседку Марианну Сидоровну, бодрую еще пенсионерку, перешагнувшую семидесятилетний рубеж. Несмотря на разницу в возрасте, нас с ней объединяет любовь к кошкам и, мягко говоря, прохладное отношение к собакам, которое у Марианны Сидоровны в последнее время только усилилось. Дело в том, что у нее есть кот — роскошный белый Пушок. Несмотря на милое имя, Пушок раньше отличался столь суровым характером, что гонял всех окрестных собак. Но однажды пенсионерке надоело, что животное постоянно метит территорию ее небольшой квартиры, и ей пришла в голову идея кастрировать кота. И вот после этой процедуры возникла совершенно непредвиденная проблема: кот сменил сексуальную ориентацию.

Каждый день Пушок орет, как мартовская кошка, и требует кота. При поглаживании по спине он припадает к полу и отводит в сторону хвост. Марианна Сидоровна уже даже согласна как-то удовлетворить эту новую потребность своего любимца, вот только непонятно, каким образом это можно сделать: ведь другие коты на Пушка не реагируют. Доведенная до отчаяния непрекращающимися криками Пушка, пенсионерка вынуждена макать его задом в холодную воду. Это помогает, но не более чем на полчаса. Потом стенания животного возобновляются вновь. Но самое неприятное для Марианны Сидоровны — не крики Пушка, а его моральное падение в отношении собак. Раньше он не давал спуску ни одной дворняге, а теперь «голубой» кот стремится подставить свой зад даже псам. А собаки пользуются его слабостью, но не в том смысле, как надеется Пушок, а чтобы задрать кота. Ему уже порвали ухо, поранили бок и чуть не откусили хвост. Естественно, что от этого пенсионерка еще больше недолюбливает псов.

Сегодня Марианна Сидоровна была в боевом настроении.

— Представляешь, утром какая-то собака околачивалась на нашем этаже и лаяла на Пушка, — возмущенно сказала она мне. — Еле прогнала эту беспородную тварь. И ведь находятся же люди, которые их подкармливают! Я миску видела, уже пустую. Мы, владельцы кошек, не должны этого допускать!

Я горячо поддержала соседку:

— Ни в коем случае! Кошки — превыше всего!

И только потом сообразила, что ведь это же я вчера вечером кормила Хитрюгу. Когда я вернулась домой, псина все так же сидела около подъезда, как будто прождала меня весь день. Конечно, у меня не хватило духу разрушить собачьи ожидания, поэтому я быстренько сварила ей геркулесовую кашу с тушенкой. И хотя каша немного подгорела, Хитрюга смела ее за секунду. А теперь выходит, что я предала идеалы кошатников. Стараясь не встречаться с Марианной Сидоровной взглядом, я сделала вид, будто меня душит кашель, и заспешила на улицу.

Нужный мне дом на Пролетарском проспекте я нашла без проблем. «Общежитие строительного училища» — гласила надпись на подъезде. Я вошла внутрь и сразу же наткнулась на весьма сурового вида старуху.

— К кому? — грозно спросила она, и я узнала ее голос.

— Вы консьержка? — обратилась я к ней с льстивой улыбкой.

— Я дежурная! — оскорбилась старуха. — Чего надо?

— Я ищу Анну Люли-Малину.

— Она здесь больше не проживает.

— Почему же вы сразу не сказали этого по телефону? — возмутилась я.

— А с какой стати? — взъерепенилась в ответ старуха. — Целыми днями звонят и звонят, звонят и звонят! Голова раскалывается от ваших звонков!

Я все понимаю: нищенская пенсия, куча болезней и мизерная зарплата за скучный труд. Возможно, неблагодарные дети, непослушные внуки и зря прожитая жизнь. Но кому сейчас легко? В конце концов, я не дам гарантий, что у меня все сложится по-другому. В этой стране мы все в одной лодке.

Однако старуха явно не считала, что у нас есть что-то общее.

— И нечего тут стоять, — отрезала она. — Сказано же: Люли-Малины здесь больше нет.