Надо сказать, мсье Лео все делал неторопливо: двигался, разглядывал наши лица, говорил, делая многозначительные паузы, и, по-видимому, с наслаждением ощущал себя в роли человека, которого слушают, затаив дыхание. От души насладившись кофе и собственными лирическими воспоминаниями, он наконец заговорил на интересующую нас тему.

— Этот парень — настоящий красавец, таких достаточно один раз увидеть, чтобы уже не забыть, — он покачал головой, на мгновенье задумавшись. — Хотя мне всегда казалось, что есть в его лице что-то ненатуральное. Как маска, понимаете! Неподвижное лицо-маска. Но очень красивое! Дело в том, что я в молодые годы увлекался живописью — писал и натюрморты, и пейзажи, но особенно любил работать над портретами. Так что, сами понимаете…

Мсье Лео смотрел на нас ясными светло-голубыми глазами — его легко можно было представить в заломленном набок берете и с шарфом, небрежно перекинутым через плечо.

— Первый раз я увидел его, прогуливаясь по своему ежедневному маршруту: выхожу из своего домика, спускаюсь до Миндального переулка и иду по нему до поворота к Рыночной площади, а уж оттуда спускаюсь к лесу, дохожу до кафе «У Мари» и повторяю весь маршрут в обратном направлении.

Тут мсье Лео выразительно посмотрел на свою пустую чашку на столе, и комиссар Риво мгновенно засуетился, наливая ему кофе. Милый старик довольно улыбнулся и, сделав несколько шумных, со смаком, глотков, поставил недопитую чашку на стол и откашлялся. После этого он свободно откинулся на спинку кресла, мирно сложив худые руки с длинными пальцами (пальцами художника!) на животе, и взглянул на нас поочередно с дружеской улыбкой.

— Так вот, парня я встретил в Миндальном переулке: он выезжал на своем автомобиле из ворот роскошного особняка. Выехал, ворота закрылись. Это было в самом конце зимы — в феврале-марте. С тех пор я встречал его в разное время, то въезжающим в то самое поместье, то выезжающим из него: дом номер пять по Миндальному переулку. Лично у меня сложилось впечатление, что в этом доме парень жил. Вот и все. Как видите, моя информация очень короткая, но я надеюсь, что она вам реально поможет.

Комиссар несколько секунд смотрел на старика с блуждающей по лицу улыбкой, переводя рассеянный взгляд за окно, на пароход, неторопливо плывущий по серой мрачноватой Сене.

— Мсье Лео, — наконец-то произнес он медленно и вкрадчиво, — а вы не могли бы уточнить, в каком районе Парижа проживаете и где находится ваш лес и этот самый Миндальный переулок?

Старик с очаровательной улыбкой хлопнул себя по лбу:

– Ах я старый дурень! Самое главное совершенно забыл сразу сказать. Я живу в самом тихом и прекрасном районе Парижа, где прошла вся моя жизнь с самого рождения – недалеко от Булонского леса, до которого я и прогуливаюсь. Заходите ко мне в гости, коли будете там, – я непременно угощу вам не менее чудесным кофе!..

Надо ли говорить, что после этого чрезвычайно полезного общения с милейшим мсье Лео мы с комиссаром, уточнив имя владельца особняка по Миндальному переулку (мадам Бишу, супруга и наследница покойного владельца сети ювелирных магазинов) и прихватив парочку инспекторов, немедленно направились по указанному адресу: Миндальный переулок, пять.

Дорога заняла считаные минуты, да и «дом» долго искать нам не пришлось: переулок был небольшой, и практически всю его правую сторону занимало поместье под названием «Волшебство», цель нашего визита.

Остановив машину перед воротами, комиссар вышел и нажал кнопку домофона.

Ему ответил грубоватый голос, причем по-русски:

— Кто там еще?

Пришлось вылезать из машины и мне, чтобы, чуток отодвинув комиссара в сторонку, гаркнуть по-русски:

— Полиция, комиссар Риво. Нам необходимо как можно быстрее встретиться с хозяином поместья.

В ответ парень что-то недовольно заворчал, но я, прибавив к своему сугубо официальному тону особо ледяные нотки, перебил его:

— Мы ждем, уважаемый. Надеюсь, вам не хочется заработать неприятности от Интерпола на свою голову.

— Минутку.

Впрочем, нам не пришлось ждать и одной минуты. Почти тут же раздался гудок, ворота медленно раздвинулись, и оба полицейских автомобиля аккуратно проехали по дорожке до самого настоящего дворца, у парадных дверей нас уже встречала моя старая знакомая – та самая интересная мадам слегка за полтинник, что пыталась купить мою чистую любовь за грязные евро.

Надо признать: эта встреча потрясла меня, бывалого, да и сама мадам при виде моего прекрасного лица сначала мимолетно нахмурилась, но тут же блестяще справилась с собой:

— Вот это сюрприз! Честно говоря, визит полиции вряд ли кого-нибудь может сильно обрадовать, в том числе и меня, хоть я и честно живу на наследство мужа и вовремя плачу налоги. Но то, что парижскую полицию сопровождает русский красавец, с которым однажды мне посчастливилось выпить чашечку кофе, — тут она весьма многозначительно улыбнулась, выразительно опустив длинные реснички. — Послушайте, это знак!

(Отметим в скобках, что говорила она по-французски, и практически безупречно, словно то был ее родной язык.)

Произнеся последнюю реплику, мадам улыбнулась абсолютно счастливо и сделала широкий приглашающий жест:

— Извините, что до сих пор держу вас на пороге: добро пожаловать в мой дом!

Само собой, от приглашения мы не отказались и пожаловали в дом.

Мадам провела нас в роскошную гостиную с мебелью в стиле рококо. Вот тут, под уютный треск дров в камине, любезно предложив широкий выбор напитков, от которых мы вежливо, но твердо отказались, мадам и поинтересовалась, чего же, собственно, мы хотим.

— Мадам Бишу, — начал комиссар, с ее разрешения засмолив трубку, — мы желали бы услышать от вас всю известную вам информацию о молодом человеке по имени Морис Буасье, который, по надежным свидетельским показаниям, регулярно появлялся в ваших владениях и чей труп мы обнаружили на кладбище Монмартра, — тут он небрежно достал из кармана фотоснимок трупа и бросил его на столик перед мадам Бишу. — Вам ведь знаком этот человек?

Я наблюдал за мадам с предельным вниманием: ее руки, жестикуляция, мимика — все было в сфере моего внимания. И она оказалась великолепной актрисой: еще немного, и я бы поверил на все сто, что красавица Натали говорит чистосердечно и попросту не знает, что такое лгать.

Осторожно, я бы даже сказал, боязливо она протянула руку и взяла фотографию; короткий взгляд на мертвое лицо, и ее пальцы немедленно затряслись, выронив снимок на стол. Она ужасно побледнела и тяжело, почти судорожно сглотнула, подняв на нас глаза, чуть блестящие от слез — реальных, трагических слез.

— Этого я и боялась. Он пропал два дня назад — не отвечал его сотовый, никаких сведений, куда он мог деться…

Она тут же замахала рукой, словно до нее только что дошло, что для начала надо попросту ответить на наш вопрос: кто этот парень?