— Что высматриваешь?

От голоса Якута я вздрогнул, как от неожиданного подзатыльника. Умеет же он бесшумно подбираться. Но удивительнее всего, что тот был не один. Рядом с учителем стоял улыбающийся Четкеров.

— Здравствуйте, — просиял я.

— Привет, Макс. Уф, и Сахара тут у тебя.

Маг из Департамента образования подошел к окну и распахнул его. Потянуло свежестью и прохладой.

— Я как только узнал, что у вас уникум пропал, сразу сюда, — Павел Сергеевич потрепал меня по волосам. — Боялся, что это ты. Хорошо, что все обошлось, а то школа бы не перенесла потери такого ученика.

— Перенесла. Я же уже отчислен?

— Отчислен?

Четкеров искренне удивился, будто я говорил о какой-то глупости.

— Из-за чего тебе быть отчисленным? Насколько я знаю, ты вместе с другом, как его фамилия? — пощелкал пальцами Четкеров, призывая к помощи.

— Шафидуллин, — не дрогнул ни мускул на лице Якута.

— Вот, ты с ним решил поупражняться перед тренировкой клуба. Вы не рассчитали собственные силы, заблудились. Разве за это можно выгонять? К тому же, у вас обоих есть разрешение покидать территорию школы.

Начинал говорить Павел Сергеевич мягко, с отеческими нотками, но ближе к концу в его голосе зазвучала сталь, а глаза налились холодом февральского льда. Но я понял, что данная интонация относится не ко мне.

— Да, у учеников Кузнецова и Шафидуллина было разрешение покидать территорию школы, — ровным голосом сказал Якут. — Моя оплошность, забыл оформить должным образом.

Учитель смотрел на меня непроницаемым, почти даже равнодушным взглядом, но внутреннее чутье мне подсказывало, что все не так безоблачно. Здесь явно не обошлось без участия Четкерова. Остается лишь догадываться, каким образом надавили на Якута и что теперь у него на душе. И еще я догадался, кто с сегодняшнего дня станет «любимым» учеником в атлетическом клубе.

— Так что никаких проблем у тебя не будет, — снова похлопал меня Павел Сергеевич, — и еще кое-что, я тут выделил парочку блюстителей из МВДО. Так что если увидишь их, не пугайся. Их главная цель поймать… обеспечить вашу безопасность. Ну, и я сам буду неподалеку. Теперь уж точно.

Он еще раз улыбнулся и вышел. Якут, не проронив ни слова, последовал за ним. Зато оживился другой посетитель медпункта, все это время где-то прятавшийся.

— Убрались наконец-то, Сахара им. В доме всегда должно быть натоплено. Жар костей не ломит. А от сквозняков всяких и застудиться недолго.

Потапыч мигом очутился на подоконнике и принялся закрывать окно.

— Ты как здесь оказался?

— В смысле? — удивился банник. — Мы ж теперь вроде как привязаны.

— Привязаны? — похолодело у меня внутри, несмотря на духоту.

— А ты как хотел? Клятва это не хвост собачий, это дело сурьезное.

Выказать все свое возмущение я не успел. Потапыч исчез так же проворно, как и появился. Зато, громко стуча каблуками, вошел Козлович. Вот он, в отличие от Якута, не скрывал своего раздражения.

— Кузнецов, хватит разлеживаться. Быстро на осмотр.

Мы вышли в соседнюю комнатушку, где сидела та самая пухлая бабушка, которой больше бы подходила тарелка с жареными пирожками, а не белый халат. Она сначала приложила ладонь ко лбу, потом потрогала запястье и закончила «осмотр» медленным поглаживанием по спине. Не сказав ни слова, бабушка что-то написала на крохотном клочке бумаги и передала тот Козловичу. Он прочитал его и скис еще больше.

— Кузнецов, к себе в комнату. От атлетического клуба ты освобожден на неделю. Все пропущенные уроки перепиши и изучи самостоятельно. Чего стоишь? Иди.

Покидал я медпункт со странным чувством. Все выходило как в книге Достоевского из параллельной вселенной — преступление без наказания. Проступок совершен и остался вроде как незамеченным. Вот только почему меня это не радовало?

Вернувшись, я первым делом сходил в душ, а когда зашел в комнату, обнаружил Потапыча уже устроившегося на кровати.

— Ты чего там делаешь?

— Спать буду, — решительно заявил банник. — Умаялся я там, окно закрой, смотри, чтобы жар не упал, от людей укройся. Еще домовые, отродье эдакое, пронюхали про меня. Чуть до драки дело не дошло, пока не разобрались, что я с тобой.

— Так, во-первых, это моя кровать. Во-вторых, ничего топить и жар поддерживать не надо. Это комната, а не баня. В-третьих, прекратить ссориться с домовыми!

Потапыч так возмутился, что дар речи потерял. Бедняга не мог определиться, какой из пунктов для него самый важный. Даже икать стал. Лишь собравшись с мыслями спросил, видимо, первое, что пришло в голову.

— Где ж мне спать?

— Коврик найду, возле двери положим.

Банник чуть не задохнулся от возмущения.

— Я не собака какая!

— А раньше ты где спал?

— Под полатями, известно где.

— Ну, значит, будешь дрыхнуть под кроватью. Других вариантов я не вижу.

Нашу перебранку прервали Рамиль с Димой. Причем, при появлении друзей банник совершил оплошность. Видимо, не определился, как себя вести. Рамиля он знал, а Димку нет, поэтому пару раз исчез, появился и лишь с третьей попытки пропал окончательно.

— Это и есть тот банник? — сурово спросил Байков.

— Я же говорил, а ты мне: врешь, врешь, — обиженно заявил Рамиль. — И как мы с Максом того гада прогнали, тоже не поверил.

— Прогнал ты, как же, — раздался насмешливый голос то ли сверху, то ли снизу, то ли вовсе из-за спины. — Насилу тебя удержал, иначе бы сбежал. И героически утоп в речке, где мне воды по пузо.

— Что и требовалось доказать, — меланхолично заключил Байков. — Ты Морок на три балла еле-еле делаешь. Говорил тебе больше заниматься, так нет.

— Ой, да идите вы, — махнул рукой Рамиль и пошел к шкафу, одеваться.

— Потапыч, а ты покажись. Это мои друзья, я от них ничего не скрываю.

— Не красна девка, чтобы показываться, — буркнул тот, но все же на мгновение появился перед Байковым, показал ему язык и был таков. Мда, вот что с ним делать?

— Дим, тебе случайно банник не нужен? — спросил я с надеждой.

— Даже не рассчитывай, — на лице Байкова появилась редкая улыбка. — Хуже только…

— Ну кто, кто? — опять проявился Потапыч и стал угрожающе наступать на благородного, тряся маленьким кулачком.

— Никого хуже, никого, — замотал головой Димка.

— То-то же, — грозно фыркнул банник и исчез.

— Хватит там балаболить, — прикрикнул Рамиль, натягивая штаны, — если следующую тренировку прогуляем, Якут с нас точно шкуру спустит.

— Рамик, ты не обижайся, но Козлович сказал, что я освобожден на неделю.