– Значит, вы в курсе?

– Конечно. Это самая страшная из всех болезней. Она называется «другие люди». Численность экспедиций возрастает, и скоро они вновь колонизируют эти земли…

Уэйн попытался встать, чтобы, обняв, успокоить разъяренного старика. Бородка Флеминга подергивалась, как стрелка зашкаливающего сейсмографа.

– Вы не правы, доктор. Господин Мэнсон сказал…

– Уэйн! – Флеминг стукнул по кнопкам передатчика, отчего по телам собравшихся в зале президентов прошел спазм. Крылья стеклянных аэропланов с сочувствием завибрировали, как будто пол «Конвеншн-сентра» незаметно покосился. Немного придя в себя, Флеминг добавил: – Хватит называть его «господин Мэнсон». Если хочешь знать, это вообще зовут иначе. Чарльз сменил фамилию из личных соображений, когда его выпустили из Шпандау.

– Выпустили? Он же эмигрировал, – как ни в чем ни бывало, возразил Уэйн. – Шпандау – это американский район Берлина. Когда-то там была тюрьма, – продолжил он, желая проинформировать Флеминга, – где держали военных преступников – Рудольфа Гесса, Альберта Шпеера…

– А потом и других «заключенных». Век назад древнее строение снесли и, так как немцы не желали ничего там строить, землю – полагаю, в качестве иронического жеста – отдали беженцам из Америки. Шпандау – так называлась американская психбольница в Берлине, откуда и вышел твой сорок четвертый президент…

Мэнсон? Чарльз Мэнсон?

Это имя Уэйн уже где-то слышал. Может, так звали компаньона Говарда Хьюза или кого-то замешанного в Уотергейтском скандале? Прежде оно было на слуху – как, например, имя известного грабителя Джона Диллинджера.

Мэнсон, Чарльз…

– В чем дело, Уэйн? – Старик смотрел на него с искренним беспокойством. – Прости, что испортил идеальный образ твоего кумира. Ты должен знать, какую опасность он представляет. Да, Уэйн, после долгих скитаний призраки Чарльза Мэнсона и «Ай-би-эм» встретились во «Дворце Цезаря», и вместо золотых фишек в ход пошли ракеты…

Мэнсон? Уэйн встал, опершись на клюшку. Попытался все осмыслить. Из-за нарастающей волны толчков стеклянные аэропланы задрожали от страха.

– Вероятно, теперь ты понимаешь, почему я здесь, – говорил Флеминг сам с собой. – Но мы можем оставить все это позади…

Подряд раздалось несколько взрывов. В небе грохотала зенитная артиллерия. Снова встревоженный, доктор Флеминг нажал кнопки на пульте. Президенты расставили ноги шире для большей устойчивости. На улицах Лас-Вегаса громко завыла сирена воздушной тревоги. Послышался натужный рев двигателя, над зданием почти вертикально вверх пролетел боевой вертолет с неистово крутящимися лопастями. Прямо за ним следовал небольшой самолет с жесткими крыльями и полосками на фюзеляже. Он промелькнул мимо окон, за ним с треском понеслись зенитные снаряды с крыши ближайшего отеля. Над лесным пологом повис сияющий шлейф из дыма, воздух толчками наносил удары по стенам «Конвеншн-сентра».

Не успел Уэйн прижать Флеминга к полу, как зал наполнился ярким светом. Стеклянный потолок здания метрах в шестидесяти над их головами треснул и осыпался внутрь. Упав на колени, Уэйн закрыл лицо от волны горячей пыли. Один из бипланов сломался: проволоку обтрепало, прозрачные панели сложились, будто карточный домик. Другой самолет, бешено поскакав на тросах, упал среди шатающихся президентов и взорвался осколками стекла, которые засыпали все вокруг сахарной пудрой.

Доктор Флеминг стоял в самом эпицентре этого хаоса с передатчиком в руке, борода и брови были покрыты тонким слоем стеклянной пыли. Из-за взрывов камеры сжатия в механизме уравновешивания роботов вышли из строя, и президенты стали валиться на пол, как кегли. У Мэдисона, Кулиджа, Адамса и Рейгана подкосились колени, и они упали, дергая ногами, среди разбитых самолетов. Только Джеральд Форд сохранил равновесие, но из солидарности нарочно споткнулся и тоже оказался на полу. Затем встал и вновь кинулся вниз, а поднявшись, с широкой улыбкой отряхнул пиджак и опять повалился.

– Джерри… ради всего святого. – Доктор Флеминг замахал пультом в рассеивающемся дыме. Пыль вытягивало наружу через пробитую крышу и окна. Сирены воздушной тревоги тем временем продолжали мрачно завывать.

– Доктор Флеминг… – Уэйн взял ученого за руку, пока тот подсчитывал количество сломанных аэропланов. Половина воздушной армии была нетронута и робко подрагивала на тросах, когда доносился взрыв. – Сэр, надо найти господина Мэнсона.

– Нет, Уэйн, мы останемся тут!

– Аэропланы никогда не взлетят, доктор Флеминг, это все лишь ваша фантазия!

Уэйн ждал хоть какого-нибудь ответа, но старик просто поднял свой волшебный передатчик, чтобы отдать последнюю команду. Когда появился Трумэн с поджатыми губами и глянул в сторону входной двери, Уэйн решил воспользоваться шансом. Клюшкой он выбил пульт из нежной руки Флеминга, а сам нырнул за трепещущие крылья триплана. Прихрамывая, Уэйн двигался через зал к выходу, пока Флеминг кричал на роботов, побуждая их к действию. Президенты тяжелой поступью направились за Уэйном, скользя на осколках стекла, как пьяные скейтеры.

Липкий теплый воздух джунглей проник внутрь здания сквозь разбитые двери. Уэйн с удовольствием наполнил им легкие. Мысленно попрощавшись с духом Бинга Кросби, он отбросил клюшку, сбежал вниз по ступеням и захромал к центру города под вой сирен.

Только отбежав на двести метров от «Конвеншн-сентра», Уэйн почувствовал себя в безопасности и присел на заднее сиденье брошенного «бьюика» с откидным верхом. Президенты толпились снаружи у входа в здание, окидывая взглядом периметр их запрограммированного мира.

Высоко над городом гремели взрывы. С крыш отелей «Дюна» и «Парадиз» время от времени стреляли зенитные установки, управляемые юными ополченцами Мэнсона. Три самолета-разведчика, силуэтом похожие на полосатых окуней, пролетели над Лас-Вегасом с запада на восток.

Когда вокруг посыпались искры, Уэйн спрятался под навесом у заправочной станции, а при первом же затишье пошел в сторону «Дезерт Инн». Где же Мэнсон? Неоновые вывески казино и отелей казались ослепляюще яркими; свет со всех сторон бил в глаза, причиняя боль сетчатке. Столицу азартных игр словно поразила тропическая лихорадка. Улицы были пустынны, вдоль тротуаров дымились вышедшие из строя машины. На Пэрэдайз-роуд в окружении почерневших зарослей лежали в руинах десятки гостиниц и многоквартирных домов. Вертолеты Мэнсона с дистанционным управлением патрулировали восточные окраины города. Бешено покружив над безлюдным стадионом у шоссе Боулдер, они сбросили на него снаряды.

Пустые улицы были усыпаны сотнями жестоко убитых птиц, перья разноцветных попугаев выделялись яркими пятнами. На пересечении Пэрэдайз и Дезерт-Инн-роуд на боку лежал мертвый бизон. Рядом валялся труп изрешеченной шрапнелью пантеры, что опрометчиво выбежала на дорогу, почуяв легкую добычу.

Под неутихающий печальный вой сирен воздушной тревоги Уэйн шел по Дезерт-Инн-роуд. Разведчики уверенно метнулись к границе с Аризоной – к ним теперь присоединился четвертый самолет, завершивший обследование крыш Лас-Вегаса, благодаря чему Уэйн и сумел сбежать. Неужели это вторжение наемников, тех самых грабителей, которые, как был уверен Мэнсон, однажды явятся из мрака джунглей Аризоны и Нью-Мексико? Судя по строгому групповому полету и одинаковым эмблемам, это была организованная военная экспедиция – возможно, с тех кораблей, что ненадолго становились на якорь в Майами.