Глава 12

Элис

В школьные дни я встаю в 5:00 утра по привычке, а не по необходимости. Я планирую визуальный календарь Эдди, раскладываю его одежду, упаковываю его школьную сумку – дрейдл, который он теперь всегда носит с собой, паровозик Томас, на тот случай, если ему вдруг захочется с ним поиграть, шесть Go-Gurts, одну банку супа и упакованные в индивидуальные зип-пакеты шесть пар запасных трусов для неизбежных «несчастных случаев».

К шести утра я расправляюсь со снаряжением Эдди. В доме все еще тихо. Я наливаю себе чашку кофе и бреду в гостиную, где включаю телевизор на новостной канал, а затем мгновенно абстрагируюсь от фонового шума. Оглядываю комнату, бесконечные книги на полках и пыль на подоконнике, на которую мне уже пора обратить внимание.

Это моя любимая комната, и этот дом кажется мне домом больше, чем любой другой, в котором я когда-либо жила. Мы купили его шесть лет назад, когда Уэйд получил первое повышение по службе. Нельзя сказать, что мы экстравагантно богаты, но сейчас его заработок намного выше среднего. Я не могу понять, как работает его бонусная схема, но, похоже, она приносит много денег. Какие-то показатели эффективности у команд, которыми он руководит, и каждые несколько месяцев у него на работе случается победа, затем на счет поступает еще один крупный депозит, и Уэйд хочет выпить шампанского, и я слушаю его, когда он пытается все объяснить. Я киваю и улыбаюсь, но никогда по-настоящему не понимаю этого, потому что у меня просто нет системы отсчета для привязки к его миру.

У меня никогда не было должностей с показателями эффективности. Последней моей работой было обучение первокурсников английскому языку в колледже. Даже тогда я просто работала, потому что работали все мои знакомые. Деньги я тратила в основном на еду или одежду. Мама и папа были помешаны на моем образовании – и я думаю, в этом имелся смысл, поскольку карьера мамы стала самой важной частью ее жизни, а папа в то время был академиком. Они были более чем счастливы оказывать мне финансовую поддержку на протяжении всех моих студенческих лет.

Мне было гораздо легче полагаться на деньги моих родителей, чем на мужа. Я каждый божий день испытываю смешанное чувство благодарности, вины и разочарования из-за положения моей семьи. Не прими мы решение создать молодую семью или не окажись, что я должна неотлучно быть дома, как только стало ясно, что Эдди не будет обычным ребенком, меня тоже ждала бы карьера, и все пошло бы по-другому.

Но все так, как есть, а не иначе, и это никогда не будет равнозначным.

Не то чтобы Уэйд делает или говорит что-то, что заставляет меня чувствовать себя так. Иногда я задаюсь вопросом, ощущала бы я себя так неловко в нашей ситуации, если бы сама решила стать мамой-домоседкой, если бы такая жизнь не случилась со мной как бы сама по себе и теперь бывают дни, когда этот прекрасный дом откровенно напоминает мне позолоченную клетку.

– Мамочка.

Я вздрагиваю и, подняв глаза, вижу стоящую в дверях Келли. Этим утром она бледна, ее светло-медовые волосы рассыпались по плечам, в больших голубых глазах стоят слезы.

– Медвежонок, – выдыхаю я, внезапно назвав ее прозвищем, которое мы с Уэйдом дали ей в детстве. – Что случилось? – Я ставлю кофейную чашку на стол и раскрываю ей объятия. Она бежит через комнату и бросается ко мне.

– Мне стыдно, что я назвала Эдди умственно отсталым.

– О, Келли, я знаю, что ты сожалеешь об этом. Вчера случился плохой день, по всем параметрам. Правда?

– Но, может быть, ты не знаешь происхождения этого словосочетания, мамочка. Это ужасное словосочетание! Когда-то был такой официальный медицинский термин, но вот уже несколько десятилетий он используется для принижения инвалидов. Я посмотрела это на etymologyonline.com. Я совершила преступление на почве ненависти против своего младшего брата. И он даже не знает об этом, что делает ситуацию только хуже. Теперь только ты, я и папа знаем, какое я чудовище. Ты сможешь когда-нибудь простить меня?

Я сильней прижимаю ее к себе и прячу улыбку, проводя рукой по ее волосам.

– Ты не идеальна, Келли Майклз. Тебе позволено совершать ошибки.

– Преступление на почве ненависти – это немного больше, чем ошибка, – возражает она, всхлипывая.

– Теперь, когда ты понимаешь, почему я так разозлилась на тебя из-за этой фразы, ты когда-нибудь будешь снова так говорить?

– Ты издеваешься?! – Она задыхается, отстраняясь и в ужасе уставившись на меня. Ее лицо залито слезами, и я задумываюсь, сколько она спала. Укол вины пронзает меня, потому что я даже не проверила, легла ли она спать прошлой ночью. Вот что иногда происходит в нашем доме. Моя стандартная настройка – проверять Эдди. Келли научилась сама заботиться о себе, но это не нормально. – Конечно, я больше не буду использовать эти слова. Теперь, когда я знаю, что они значат – это будет невыносимо!

– Что ж, это все, что имеет значение. Извинись потом перед Эдди, и давай забудем.

– Но такое невозможно простить…

– Малышка, ты сейчас немного преувеличиваешь, – мягко перебиваю я, и она замолкает.

– О, – говорит она наконец и горестно шмыгает носом. – Хорошо.

– Посмотрите сегодня вечером с Эдди видеоролик с поездом, чтобы загладить свою вину перед ним. Все будет прощено. – Я снова привлекаю ее к себе и прижимаюсь подбородком к ее головке. – Мне жаль, что вчера в школе ты была расстроена, Келли.

– Мне жаль, что из-за этого я вела себя, как избалованный ребенок, мамочка.

Иногда я забываю, что у дочери тоже есть проблемы. Я забываю, что мир, в котором Келли видит слишком много, для нее так же загадочен, как и для Эдди, который мало что понимает. Так же, как Эдди нуждается во мне, чтобы я проложила для него путь в этом мире, Келли нуждается во мне, чтобы я помогла ей найти свой собственный путь.

– Может, нам стоит разбудить мальчиков и начать этот день? – спрашиваю я ее.

– Мы можем подождать еще пять минут? – лопочет она и теснее прижимается ко мне. – Иногда мне нравится, когда есть только ты и я.

– Мне тоже, медвежонок, – шепчу я в ответ. – Мне тоже.

* * *

Я приезжаю в больницу к 9:00 утра – сегодня точно по расписанию. Бабча дремлет, когда я вхожу в ее комнату, поэтому я тихо сажусь рядом с ее кроватью.

Айпад лежит на столике с подносом, в пределах ее досягаемости. Прямо за ним находится