— Я же не собачка, чтобы ждать там, где ты укажешь, — снова завожусь я.

— Где ты была? — игнорируя мою реплику, снова требует ответа Север.

Перевожу глаза в сторону уборной, откуда как раз вышел Камиль, и Артур, проследив за моим взглядом, мрачнеет.

— Жди здесь, — отрывисто приказывает он, даже не взглянув в мою сторону, а сам, печатая шаг, направляется к Ледневу.

Тот скрываться даже и не думает. Стоит, заправив руки в карманы, и со снисходительной улыбкой равнодушно ожидает, когда Север поравняется с ним. А может, он именно этого и добивался с самого начала? Тогда почему просто сам не подошел?

Я не слышу, что они говорят друг другу, но уверена, что мало приятного. Потому что в какой-то момент даже Леднев меняется в лице. В его глазах разгорается огонек ненависти, а губы кривятся в презрительной усмешке. Север ведет себя хладнокровно. Это я боюсь Камиля, а вот Артур… он точно нет. Он говорит ему что-то, от чего Леднев практически приходит в бешенство.

Не могу оторвать от них обеспокоенного взгляда. Кажется, мужчины вот-вот сцепятся друг с другом, хотя и стоят, сложив руки в карманы. Но вот веет от них такой враждебностью, неприкрытой агрессией и неприязнью, что сердце поневоле ускоряется. Только драки не хватало. Тем более на благотворительном вечере.

Еще не отдаю себе полностью отчета, а ноги уже несут меня к ним. Когда до мужчин остается всего несколько шагов, Камиль переводит красноречивый взгляд за спину Севера. Он резко обрывает фразу на полуслове и поворачивает ко мне голову.

— Артур…

— Принцесска. Я сказал. Ждать. Меня. Там, — раздельно произносит он жестким тоном.

— Иди подыши воздухом, малышка, пока серьезные дяди решают свои вопросы, — улыбается Камиль насмешливо.

Меня окатывает горячей волной. Чувство такое, словно ушат воды на голову вылили. Запнувшись, останавливаюсь, и смотрю на Севера.

— Иди пройдись по залу, Алина, — все так же холодно повторяет приказ Артур.

Мне хочется выпалить, что мне, вообще-то, двадцать три уже и я, черт бы их побрал, не его собственность или питомец, чтобы указывать мне постоянно на место. Мне вообще хочется столько всего высказать сейчас, но я порывисто разворачиваюсь на каблуках, стараясь больше не смотреть ни на Севера, ни на Камиля, и ухожу.

Во что вообще превратилась моя жизнь? И какого черта я должна слушать хоть кого-то из этих мужиков? Я взрослый свободный человек, не вещь, в содержанки ни к кому не набивалась. И в любовницы тоже — а ведь Артур меня ей и считает.

Когда оказываюсь на другом конце зала, перевожу дух. У меня нет с собой денег, поэтому такси вызвать не получится. Зато я отлично смогу уйти отсюда пешком. И пусть Север идет к черту! Хватаю сразу два бокала шампанского с подноса у проходящего мимо официанта и опустошаю залпом сначала один, а затем и второй.

— Я смотрю, ты неплохо устроилась, женушка, — шипит кто-то рядом и я, подняв глаза, обнаруживаю перед собой Пашу.

Какой сегодня просто, твою мать, прекрасный вечер!

Я никогда не была злорадной или завистливой, чужим неудачам не радовалась. Но сейчас, глядя на Пашу, никак не удавалось сдержать издевательской улыбки. Невооруженным взглядом было заметно, как он пытался скрыть синяки на лице за тональным кремом (интересно, мой нашел в косметичке, которую я забыла в его квартире?), а на нос нацепил солнечные очки. И не снимал их, хоть и находился в помещении

— Свет слепит глаза? — спрашиваю ядовито, игнорируя его реплику, и киваю на очки.

— Закрой рот, Алина, — цедит Звягинцев.

— Странно, что такого человека, как ты, пригласили на благотворительный вечер. Не припомню, чтобы ты кому-то помогал, — иронизирую я.

Раньше рядом с этим человеком я превращалась в милую девочку. Старалась быть нежной и очаровательной. А теперь, когда узнала его нутро, ничего к нему не осталось. Только ненависть.

— С тобой не сравнюсь, конечно, мать Тереза, — ослабился Паша, — ведь это благодаря твоей дырке я до сих пор жив.

Сжимаю ножку бокала и прожигаю бывшего мужа взглядом. Жаль, что я выпила шампанское, надо было оставить и выплеснуть алкоголь в его гнусную морду. Приходится сжать крепче зубы, чтобы не поддаться порыву. Паша именно этого и добивается. Не зря же говорит такие отвратительные вещи. Может ждет, что просить буду никому не рассказывать или расплачусь. Да черта с два. Только не перед этим ничтожеством.

— Предлагаю тебе упасть на колени и начать благодарить меня прямо сейчас. Десять поклонов для начала хватит, — произношу с деланным безразличием, — Или попросить Севера заставить тебя? Синяки тебе идут.

Лицо Паши покрывается пятнами от едва сдерживаемой ярости. Хмыкнув, я победно улыбаюсь. Может именно это Звягинцева и бесит? Что я не посыпала голову пеплом, не приползла к нему на коленях, а продолжаю жить дальше? Да еще и с ненавистным ему Артуром? Не знаю. Но когда разворачиваюсь, чтобы уйти, Паша перехватывает меня за предплечье. Его пальцы крепко смыкаются, и я едва сдерживаю вскрик, настолько больно он сжимает их.

— Ты еще пожалеешь, тупая сучка, что нажаловалась на меня братцу, — шипит он на ухо, дернув меня ближе к себе, — Если думаешь, что я тебя не достану и ты сможешь дальше прятаться за его спину, то ты глубоко ошибаешься.

От ощущения дыхания на своей коже меня передергивает от отвращения.

— Руку отпусти, — требую холодно и поднимаю на него жесткий взгляд, — Пока сам не пожалел.

— Что, один раз ноги перед авторитетом раздвинула и уже корона голову жмет? — ухмыляется зло Звягинцев, — Да только Север тебя не сегодня-завтра выкинет и останешься ты совсем одна. К кому тогда пойдешь за защитой, м? — больно дергает за руку Паша.

В который раз поражаюсь, как я могла не заметить раньше, какой он на самом деле… Неужели так хорошо притворялся, что даже звоночков не было?

— Руку отпусти, — повторяю все тем же ледяным тоном, — Пока я действительно Северу не пожаловалась.

Знаю, что меня он не боится. Да и с чего бы? Но вот угроза рассказать все Артуру возымела действие. Только не такое, какое я ожидала… Паша становится белее полотна, губы сжимаются в тонкую линию, но даже так заметно, как они дрожат, а в глазах появляется полубезумный огонек.

— Ты… — в бешенстве шипит он, скрипя зубами, и тянет к моей шее скрюченные в судороге пальцы, — Ты еще пожалеешь, сука! Вы оба пожалеете!

Испуганно отшатываюсь и в этот момент к нам подходит незнакомая девушка.

— Молодой человек! Что тут происходит? — обеспокоенно спрашивает она, внимательно вглядываясь в меня.

Паша опаляет ее злым взглядом и, словно опомнившись, что мы здесь не одни, отшвыривает мою руку и бросается к выходу.

— Вы в порядке? — с участием спрашивает девушка, как только он испаряется.

Она сама выглядит перепуганной и то и дело переводит глаза с меня на двери, за которыми скрылся Звягинцев.