– Оттого, что я мужчина, а она слабая девушка, ставшая игрушкой в лапах нелюдя, – с едкой усмешкой произнес Ричард. – И оттого, что собираюсь добиваться расположения госпожи Хемм.

– Госпожа Хемм замужем, – ощерился ти-Риэл.

– Отношения госпожи Хемм и ничтожества, смеющего называть себя мужем, уже давно любимый анекдот в нашем городе. Позвольте проводить вас.

Илуора смешил этот отчаянно храбрящийся человек. Оборотень ясно чувствовал, что целитель напуган, не уверен в собственных силах, но все равно стоит на своем. Это было так по-человечески глупо.

– Проводите. Мы вернемся утром.

– Что будет дальше? Узы ша-раарти – что они дают?

– Крепкую ментальную связь. Вы можете не бояться, что я причиню госпоже Льефф боль, ведь ее боль станет моей болью.

– Вы разделите чувства, верно?

– Да.

– О, сколько чудных открытий вас ждет, милорд нид Энтан. Но что с остальным?

Они прошли по коридору до входных дверей.

– Остальным? – нахмурился оборотень. – О чем вы?

– Жилье, еда и питье, одежда, деньги на мелкие и крупные расходы. Другие волчицы и ваша будущая жена. У вас будет очень много проблем, милорд. Оно того не стоило.

Дорога до «Белого Гуся» не запомнилась оборотню ничем. Только войдя в сам трактир, он заметил, что ти-Риэл находится на грани перевоплощения.

– В чем дело? – резко спросил нид Энтан.

– Я свободный боец, – глухо выдохнул ти-Риэл, – имею право не отвечать.

– Каэль Хемм, – криво усмехнулся Илуор. – Полагаю, вы уже знакомы.

– Мы состояли в связи. В рамках Соглашения, – бросил свободный боец. – Я увидел ее в саду и потерял покой. После… После всего мне показалось, что наваждение прошло. Сейчас оно вернулось.

– А ведь ты не нашел себе волчицу, – задумчиво протянул нид Энтан. – Так сильно запал на человечку?

– Я не обязан это обсуждать.

Поднявшись к себе, нид Энтан плотно закрыл дверь в номер и, стянув сапоги, повалился на кровать. Правое предплечье горело огнем, как будто кто-то выцарапывал на нем письмена. Но это было ожидаемо. Илуор коснулся пальцами зарождающегося рисунка связи и потянулся к той стороне. Он не пытался коснуться разума своей ша-раарти, только забрал эту саднящую боль себе.

«Прости, – мысленно шепнул он, – большего я сделать не могу. Ты зачем-то нужна Серому Долу, и я готов заплатить любую цену».

Как обычный оборотень, боец и вполне себе порядочный мужчина, Илуор испытывал к себе глубочайшее отвращение. Но он не имел права на простые эмоции. Он будущий лунный князь, он обязан думать о своем народе. Только так. А значит, все малозначимые чувства должны быть подавлены, а еще лучше уничтожены.

Арфель Льефф

Она проснулась совершенно разбитой. Да еще и пальцы левой руки как будто онемели.

– Рисунок полностью проявился, – сказала Каэль.

Вздрогнув, Арфель резко села и увидела сидящую в кресле подругу. Вокруг госпожи Хемм громоздились шаткие книжные стопки. А на столе стремилась ввысь башня из чашек – у Каэль была привычка ставить одну в одну и ждать, что произойдет.

– Ты сидела со мной всю ночь? – тихо спросила госпожа Льефф.

– И весь день. Нид Энтан приходил и ушел ни с чем. Ну, почти ни с чем – он продемонстрировал нам рисунок на своей руке и полюбовался на твой.

– Он смотрел на меня, пока я сплю?

– Я накрыла тебя одеялом с головой, – утешила травницу подруга.

– Мне снилось, что меня душат, – задумчиво произнесла Арфель. – А почему вы не стали меня будить?

– Нам было нужно время, – пожала плечами Каэль. – Ричард предложил интересный вариант – мы отправили официальный запрос в императорскую канцелярию.

– Запрос? – нахмурилась госпожа Льефф.

– Уже очень много столетий человеческие женщины уходят в Серый Дол как кшэртрии. Процедура проста и понятна, все законы приняты. Но что делать с ша-раарти? Твой то-соэлен не просто бегает на четырех лапах пятьдесят процентов своей жизни, он еще и рогатую корону нацепит. А значит, тут есть место для политики.

Нахмурившись, Арфель спустила ноги на пол и уточнила:

– Ты считаешь, что это мне как-то поможет?

– Прости, но тебе уже ничего не поможет, – серьезно ответила Каэль. – Я буду рядом, но узы ша-раарти и то-соэлена неразрывны. Зато ты умрешь раньше него, и он испытает твою смерть на себе.

– Почему я умру раньше? – побледнела Арфель. – Эти узы тянут из меня жизнь?

Каэль удивленно посмотрела на подругу и постучала по лбу согнутым пальцем:

– При самых лучших раскладах ты доживешь до восьмидесяти, а он и в сто шестьдесят будет огурцом. Ты – человек, он – оборотень. Ты умрешь раньше. При любых раскладах.

– Тьфу на тебя, – буркнула Арфель и ушла в ванную.

Освежившись и надев легкое льняное платье, она потуже затянула пояс и вернулась в комнату. Каэль успела отдать служанке башню из чашек и заказать завтрак.

– Нас тут резко зауважали, – шепнула госпожа Хемм, – грех не воспользоваться.

Арфель села к столу и выразительно обвела взглядом книжный горный хребет:

– Что-нибудь узнала?

– Десять лет назад у меня был сомнительный литературный вкус, – пожала плечами Каэль. – Вернее, мне так показалось на первой книге, а к третьей я поняла, что не сильно изменилась за прошедшие годы.

– Каэль, мне не смешно. Я и близко не представляю, что это такое – узы ша-раарти.

– Ты его серебряный свет, он твой, – Каэль прикусила губу, – ну тут перевод сомнительный. Лунный хозяин? Господин? Повелитель?

– Отвратительно.

– Я же говорю, перевод мой, личный. Есть вариант чуть более романтичный – тот, кто тревожит сердце. Есть странный – тот, кто касается. Я вот, например, тоже тебя касаюсь. – Госпожа Хемм потыкала подругу пальцем в плечо. – Но это не создает между нами узы. В общем, сейчас мы ждем ответ от канцелярии. А еще я собрала наши вещи. Увы, нам удалось выторговать время только до следующего рассвета. И то лишь потому, что у оборотней есть понятие прощания с домом.

– Мы уже сдали особняк, – хмыкнула Арфель. – Будет странно, если мы туда придем.

Каэль отмахнулась:

– Оборотень не дурак и все прекрасно понял. Тем более что его дружок проследил за леди Эзрой до самого магистрата.

Открылась дверь, и служанка вкатила в комнату сервировочный столик. Она ловко переставила посуду на большой стол и быстро ушла.

– Потом посуду на него составим. Чем нас радуют? Каша, мед и орехи. И булочки, политые кленовым сиропом. Налетаем!