Гиперия сидела, как подобает императрице, с прямой спиной, а вокруг нее по комнате веером рассыпались люди, застывшие в молитве. Лорд Тибр, выглядевший особенно паршиво со своими нечесаными седыми волосами и налитыми кровью глазами, злобно смотрел на нее со своего стула. Его сыновья, Лисандр и Димитрий, стояли по бокам с отсутствующим видом. Пожалуй, Аякс был лучшим выбором, хоть он и был той еще крысой.

Она не знала, куда подевался этот маленький бастард, и в принципе ей было все равно.

Ее отец сидел рядом с Тибром с таким видом, будто хотел показать, что его участие в происходящем минимально.

– Я перейду сразу к делу. – Гиперия разгладила подол юбки. – Откажитесь от поддержки Аякса и передайте ее мне.

Тибр поджал губы. Они были неприятно влажными.

– Это не особо убедительно, – сказал он. Оба его сына захихикали.

– Я победила в первом задании, и я начала второе с поддержкой двух домов. Присоединяйтесь сейчас, и у вас будет друг на драконьем троне.

– Знаете, последним императором был мой старший брат. – Тибр ухмыльнулся; его зубы были серыми. – Это не принесло мне ни денег, ни земли, ни власти, но зато я получал новую козу на каждый праздник середины зимы. – Тибр шмыгнул носом и высморкался в носовой платок. Он облизал губы распухшим языком. – Итак, как вы собираетесь задобрить меня?

Гиперии не понравилось ни то, как он пялился на нее, ни то, как два его сына-идиота продолжали хихикать. Но в глазах отца вспыхнуло предостережение. Поджав губы, она задумалась.

– Еще больше имперских войск будет отправлено к северо-восточным территориям, чтобы помочь вам в борьбе за экспансию. Как только вы захватите эти земли, вы станете надзирателем, и их ресурсы станут вашими…

– Нет. – Тибр усмехнулся. – Все та же старая рутина. Мои люди сражаются с этими викингарскими собаками с утра до ночи, от короткого лета до долгой зимы, но борьба никогда не прекращается. Большее войско ничего не решит. У нас нет ни оронских кораблей, ни сабельской торговли, ни вольских полей, ни населения Пентри. У нас только горы, снег и усталые женщины. – Язык Тибра выглядывал между зубов. – Мой сын только что рассказывал мне, как мило выглядят арденнские девушки. Я склонен согласиться. Но ты. – Он присел на край стула. – Ты, безусловно, самое милое существо, которое я когда-либо видел. А, мальчики? – Он поднял брови, глядя на сыновей. – Хороший, свежий маленький персик.

Казалось, весь мир Гиперии исчез. Она чувствовала себя… выставленной напоказ… уменьшенной под взглядом этого ужасного человека. Выпрямившись, заметив, что отец лихорадочно двигает глазами, но приказывает ей сохранять спокойствие, Гиперия с трудом подобрала слова.

– Что. Вы. Предлагаете? – сказала она сквозь зубы.

– Что ж. – Тибр похлопал себя по колену, приглашая ее сесть. – Я даю немного, ты даешь немного.

Лорд Вольска заинтересовался плетением ковра.

Было бы разумно если не сдаться его ужасной идее, то хотя бы мягко отвергнуть ее. Но вся кровь Гиперии восстала против этого немытого существа с его похотливым, отвратительным…

Она вскочила на ноги в безумной ярости.

– Дракон не отдается свинье!

Губы Тибра скривились, обнажая серые зубы. Ей хотелось рассечь его от уха до уха в широкой кровавой ухмылке. Лорд Вольска, между тем, прокашлялся и наклонился ближе к Тибру. Он видел, как эта раковая жаба делала ей такое предложение, и он только… успокаивал его. Гиперия почувствовала себя так, будто каждый сантиметр ее тела гниет.

– Значит, я свинья, да? – старик хмыкнул.

– Может быть, женщины Арденнского края утешат вас вместо моей дочери? – взмолился ее отец, едва не падая на колени. – Сколько, как вы думаете, будет достаточно?

– Отец. – Гиперия почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Женщин ее края сейчас продавали как мешки с картошкой…

– Ммм. Они самые красивые.

– Я же тебе говорил, отец, – буркнул Лисандр, глядя на Гиперию так, словно она была сумасшедшей. – Они слегка… приторные.

Как фрукты, которыми можно насладиться одним мерзким укусом.

– Хорошо, Мисси. – Мисси. Его водянистые глаза следили за ее фигурой. – Ты миленький, плотный маленький кусочек, который мне жаль упускать, но если вы готовы расстаться с двадцатью пятью благородными милыми дамами, можете предоставить крестьянок, я не особо разборчив. Я думаю, мы сможем прийти к соглашению прямо здесь. – Влажный изгиб его губ… мутный блеск его глаз… прыгающие, возбужденные маленькие монстры, пресмыкающиеся за его спиной, вероятно, ожидающие своей очереди броситься на оставшиеся объедки.

Гиперия улыбнулась. Мужчины расслабились. Наконец-то она вела себя как хорошая девочка.

– Милорд Тибр. – Она взяла его жилистую, грубую руку в свою и похлопала по ней. Затем она впилась ногтями в его ладонь. Мужчина рванулся вперед, но не смог высвободиться из ее хватки. Она провела все свое детство, сражаясь, управляя копьями и рукоятями мечей, взбираясь выше и выше, чтобы достичь далеких вершин. У нее были сильные руки. Этот человек сразу показался жалким по сравнению с ней. – Как только я стану императрицей, я пошлю свою императорскую гвардию во Вроцлавию. Когда они прибудут в ваш дворец, они разденут вас догола, свяжут вам руки и заставят пройти по улицам.

– Эй! – крикнул Лисандр. Она бросила на него испепеляющий взгляд, и он замолчал. И Димитрий тоже. Отец неловко извинился, а она продолжила:

– Я заставлю вас идти пешком, пока вы наконец не доберетесь до Драгонспая. Это расстояние в… – сколько? – тысячу километров? больше? – Из-под ее ногтей потекла кровь. – Их я заставлю идти по проселочным дорогам.

– Ты…

Она схватила мужчину за подбородок и сжала его. Его губы сморщились, красные глаза выпучились. Он никогда бы этого не предвидел, потому что был слишком глуп. Он не знал, что гнев девушки – самое сильное оружие, когда с ней обращаются подобным образом. Гиперия продолжила:

– Как только ты встанешь передо мной на колени и извинишься, ты пойдешь голый и окровавленный в Арденны, где я выстрою всех женщин и девушек, от придворных до крестьянок. Я заставлю их идти по грязи, дождю и свиному дерьму, чтобы все подолы их одежды были пропитаны мерзостью, чтобы ты мог встать на свои никчемные колени и поцеловать подол. Каждой. Из них. – Она приблизила свой нос к носу Тибра; в его глазах она увидела панику свиньи на бойне. – И с каждым поцелуем ты будешь просить у них прощения за то, что такая тварь, как ты, подумала, что может быть достойна того, чтобы прикоснуться к их плечу, не говоря уже… – Она не озвучила эту неприятную мысль. Усмехнувшись, она оттолкнула Тибра. Его стул чуть не опрокинулся, и сыновья поспешили поправить его. Ее отец уже был на ногах, но она не обратила на него внимания. – Так что придержите язык и заберите с собой своих отпрысков, и, если вы еще раз приблизитесь ко мне, клянусь небесами, я порежу вас на куски. – Она прижала сжатые кулаки к бокам. – Вам все ясно, милорд?