– Т-ты… ты не можешь, – задохнулся Димитрий.

Гиперия вытянула меч одним плавным движением. Молодые люди съежились за отцовским креслом.

– Я откромсаю тебе твои мерзкие уши, если ты еще раз заговоришь, – со злостью выкрикнула она. Убрав оружие в ножны, Гиперия повернулась и, не оглядываясь, вышла за дверь. Кровь стучала у нее в ушах, когда она направилась к ярким софитам бального зала.

Она найдет какой-нибудь другой способ. Все, что ей нужно, – это Орон или Сабель, и если она заставит их признать свое право на победу…

– Что ты натворила? – Отец схватил ее за руку, его взгляд был безумным. – Одно слово. Мы бы прошли второй вызов всего лишь благодаря одному слову, Гиперия.

– Этот человек – ничтожество, одно лишь присутствие которого оскверняет драконий трон.

– Если он уйдет, то заберет с собой Пентри, глупая!

Глупая. Гиперия вздрогнула, когда воспоминания нахлынули на нее: пощечины, проклятия, наручники, удары шелковым шнуром, чтобы не испортить ее тело, потому что императрица должна быть не только сильной, но и красивой…

– Не говори так со мной, – прорычала она. Она смахнула его руку со своего плеча.

– У Тибра в руках Пентри. Ты должна вернуться и умолять его о прощении.

– Я никогда ни о чем не буду умолять этого ублюдка. – Она прищурилась. – Когда я стану императрицей…

– Ты не станешь императрицей без меня, идиотка! – Слюна слетела с его губ. Гиперия замерла, когда отец провел рукой по лицу. – Сейчас больше, чем когда-либо, я сожалею о смерти твоей сестры. Он мог бы взять ее и избавить нас от всех этих проблем…

Бам. Гиперия отшвырнула отца к стене, прижав его шею локтем. Она надавила, придушивая его. Его глаза расширились, когда она просунула колено между его ног, сдавливая его пах. Дрожа, она оскалила зубы ему в лицо.

Джулия. Джулия, моя красавица, моя малышка, моя невинная девочка.

По крайней мере, я спасла тебя от него.

– Когда я взойду на трон дракона, – сказала она легким, как дымка, голосом, – я заполучу твою голову.

Она оставила его задыхаться в коридоре. Гиперия не прислушивалась к звукам. Она поднялась по главной лестнице на второй этаж и прошла в комнату сестры. В голове у нее помутнело, руки затряслись, и она пришла в себя, только когда уже стояла посреди спальни Джулии с безупречно застеленной позолоченной кроватью, с бумагами, рассыпанными по столу Джулии, такими же пестрыми и неряшливыми, как и она сама. Гиперия подавила улыбку, листая наброски и просматривая акварельные рисунки сестры. Изображения Гаса, полосатого кота Джулии, восход солнца на виноградниках, Минерву, когда она спала…

Гиперию. Рисунок был незаконченным, линии, очерчивающие ее черты, размытыми и полустертыми. Возможно, Джулия рисовала его на память, на случай если Гиперия станет императрицей…

Она подавила всхлип и опустилась на колени, выдыхая воздух из легких. В ее глазах потемнело, и она вспомнила, как в одиннадцать лет сидела на краешке позолоченного обеденного стула. Сидя перед отцом, она никогда не могла опустить плечи. На костяной фарфоровой тарелке с печатью Вольска лежал кусок желтого пирога, покрытый сливками. Гиперии редко разрешали сладости. Отец велел ей поесть. Приказал.

Пирог имел привкус лимона и сливочного масла… и чего-то сырого с плесенью. Когда она попыталась выплюнуть его, отец ударил ее, кровь смешалась с тестом. Она съела все до последней крошки, а потом ее вырвало прямо на бледно-желтое платье. Всхлипывая, она умоляла разрешить ей выйти из-за стола. Нет. Она должна приспособиться к различным ядам. Императрица жила под постоянной угрозой. Даже когда у нее пошла кровь, отец не позволил ей уйти. Ее плечи никогда не должны были опускаться.

Гиперия снова и снова должна была есть один и тот же десерт, напичканный разными грибами и ядами. Она делала это до тех пор, пока тело не стало невосприимчивым к любым средствам, способным привести к смерти, и в итоге возненавидела сладкое.

Гиперия привела в порядок рисунки на столе Джулии и разорвала свой незаконченный портрет.

Веспир стояла на коленях перед Пентри, не сводя глаз с их шелковых туфель. Антония парила рядом, от нее все еще пахло жимолостью и цветущими персиками. Веспир закрыла глаза. Снова оказаться так близко к Антонии стоило…

Всего. В том числе и этой ужасной встречи.

– Говори, что пришла сказать, – рявкнул лорд Пентри. Честно говоря, даже получить эту аудиенцию с ним казалось невозможным. Веспир не давала покоя мысль: может быть, они согласились, чтобы в последний раз поиздеваться над ней.

Они не могли выбрать более идеальную комнату. Шторы были из темно-зеленого бархата, лепнина на потолке напоминала полевые цветы, а ковер изображал сверкающее шелковое небо, усеянное облаками. Мир, перевернутый вверх дном: жизнь Веспир, заключенная в капсулу.

– Милорд, я слышала, как шептались слуги. – Голос Веспир дрогнул. Да, та девушка, что несла поднос со стаканами, была рада помочь участнице соревнований, особенно той, что происходила из простого народа. На самом деле служанка утащила Веспир вниз, где горничные, лакеи и кухарки предлагали ей наперсток вишневого бренди, украденного у поварихи, когда та отворачивалась. Это вернуло ей воспоминания о прежней жизни. Впервые за несколько дней Веспир почувствовала расслабление. Это был момент ее славы.

И слуги были только рады обсудить секреты своих хозяев.

У Веспир было дурное предчувствие. Она не была готова к тому, что услышала.

– Милорд, вы знаете, что такое ямочный червь? – Веспир не смела поднять глаз. Лорд Пентри фыркнул.

– Дракон, который вылупляется без всадника, – проворчал он. По крайней мере он потакал ей.

Веспир слышала рассказы о таких несчастных драконах. Они были дикими, безумными, взращиваемыми в недрах подземелья, чтобы избежать несчастий. Закованные в цепи, затравленные, они все больше сходили с ума, потому что с ними не проводили тренировки для настоящего дракона. На арену бросали ямочных червей, как испытание ездового дракона на дракомахию. Битву драконов.

Ямочные черви не выходили оттуда живыми, одна маленькая пощада в жестокой жизни.

– Милорд и миледи, Гиперия Вольска… это золотая Гидра, которая была взращена, как ямочный червь. – Веспир прикусила губу. – Я слышала истории о том, что ее родители делали с ней. Они заставили ее простоять в снегу целую ночь за то, что она возразила им за ужином. Они приказали ей убить собственную собаку стрелой из лука, когда ей было десять лет, потому что они думали, что это научит ее стрелять из лука. – Глаза Веспир защипало от слез. Она не думала, что когда-нибудь будет сочувствовать кому-то вроде Гиперии.