Люциан поднял бровь.

– Друзьями? Вчера вечером у тебя была совсем другая позиция.

– Последние дни выдались трудными. Я не всегда осознаю свои истинные чувства. – Как он мог с этим поспорить? Эмилия слегка улыбнулась. – Я просто рада, что мы не ненавидим друг друга.

Теплое воспоминание проведенных вместе лет нахлынуло на него.

– Я никогда не смогу возненавидеть тебя, Эмилия, – сказал Люциан и отпил. Вино было бодрящим, с легким привкусом яблок и цветов бузины на фоне искрящегося алкоголя. Оно мгновенно согрело его внутри. Эмилия смотрела на него поверх своего бокала, а Люциан смотрел на бальный зал. Некоторых из этих людей он помнил по торговым делам своей семьи. Там были лорд Марцелл и его жена, владевшие многими виноградниками вдоль южного побережья Арденн; Бекерт, северный купец, сделавший себе имя на лесопилке, танцевал со своим мужем; даже достопочтенная Фавония, эксцентричная старуха с запасом мраморных каменоломен, сидела у стены бального зала, увлеченная бокалом вина. Она обмахивалась веером, украшенным массивными страусиными перьями, и посмеивалась над шуткой, которую никто не произносил.

При виде того, как они наслаждаются жизнью, не задумываясь о том, что происходит за этими золотыми стенами, Люциана затошнило.

– Здесь слишком много народу, – пробормотал он. – Не хочешь выйти на улицу?

– Хорошо, – сказала Эмилия после минутного колебания. Осушив бокалы, они пробрались сквозь толпу танцующих и направились к двум решетчатым окнам в дальнем конце зала. Они вышли на балкон, открытый ночному воздуху, сладкому от жасмина. Небо превратилось в гобелен из звезд. Люциан облегченно вздохнул и потянул себя за воротник. Он не понимал, как чертовски жарко там было. Стоя бок о бок, они с Эмилией смотрели на посеребренную луной лужайку.

Люциан взглянул на девушку. Она потирала руки от ночного холода, но казалась отстраненной.

– Холодно? – спросил он.

– Ммм.

Он расстегнул свой синий бархатный плащ и накинул ей на плечи. Эмилия вздрогнула и сильнее укуталась в плащ.

– Ты теплый. Спасибо. – Она съежилась.

– Эмилия? – Он должен был спросить. – С тобой что-то случилось? – Она никак не отреагировала, только продолжила смотреть на холмистый простирающийся луг. – Я должен был написать.

– Ты не смог бы помочь, – тихо сказала она.

Так значит, что-то случилось.

– Что это было?

– Я немного заболела, – пробормотала она и пожала плечами.

– Если есть что-то, что ты хочешь мне рассказать, то ты можешь.

Наконец она посмотрела на него, ее белые пальцы теребили край его плаща.

– Ты всегда был хорошим, Люциан. – Она говорила так просто, словно его доброта была таким же неоспоримым фактом, как и гравитация. Люциан хотел поправить ее. Ты ошибаешься. Доброты не существует. Только сила и чувство вины.

Но он не хотел спорить. Вместо этого они посмотрели на небо, как делали это в детстве. Он вспомнил летние ночи, проведенные на лужайке замка Орон, называя созвездия и размышляя о том, какие звезды были древними драконами и их героическими всадниками.

Таков был конец и слава всадника: умереть, быть съеденным своим драконом, а затем взлететь на небосвод, чтобы жить в вечной славе.

Слава. Герои. Губы Люциана дрогнули, и он рассмеялся.

– Что? – Эмилия казалась озадаченной.

– Помнишь это? – Откашлявшись, он заговорил низким голосом. – В объятиях шторма буйных, неслась по волнам лодка, / Отвагу лорда Люциана пришла узреть погодка, – посмеиваясь, он взглянул на нее.

Осознание вспыхнуло в ее глазах.

– «Баллада о лорде Люциане и приключениях Петунии». Как я могла забыть?

Когда им было по десять лет, Люциан, Дайдо и Эмилия отправились кататься на лодке, ничего не сказав родителям, и украли шхуну под названием «Петуния». В море внезапный шторм едва не перевернул лодку, и только ясная голова Люциана позволила им вернуться в гавань. Хотя все они были строго наказаны, родители Эмилии неохотно позволили ей представить за обедом свою эпическую пятнадцатистраничную поэму (с иллюстрациями), подробно описывающую героизм Люциана. Эмилия позволила себе некоторые вольности – Люциан не сражался с морским змеем, и сам Великий Дракон не спускался с небес, чтобы благословить детей своей мудростью, – но это отразило дух их опыта.

– О, это самая великая вещь, которую я когда-либо читал, – улыбнулся Люциан. Он был так счастлив прямо сейчас; звезды наверху, казалось, улыбались ему в ответ. – Даже эпическая поэма о разграблении Трои не имела столько любвеобильных подробностей.

– Или причудливых рифм. – Эмилия захихикала, потирая лоб. – Я действительно пыталась срифмовать «елейный» с «ударами»?

Люциан откинул голову назад и рассмеялся. Он любил смеяться! Какая прекрасная ночь!

– Когда я был в походе, то доставал копию, которую ты мне дала, и читал ее. – Даже воспоминания о войне не могли навредить ему сейчас. – Твоя поэма заставляла меня чувствовать себя… – Он искал подходящее слово. – Героем.

– Мне жаль. – Эмилия коснулась его руки. Он ощутил это прикосновение, как удар молнии. – Жаль, что у тебя не нашлось почитать чего-то лучше.

– Кое-что, о чем я не догадывался, пока не началось это Испытание. – Люциан потер лицо; теперь перед его глазами кружились пятна. Он пошатнулся, но Эмилия придержала его. – Я снова хочу почувствовать себя героем.

Эмилия положила руку ему на грудь, чтобы помочь встать ровно. Люциан рукой обнял ее за плечи. Было приятно снова обнимать ее. Приятно быть друзьями. Она была мягче, чем он помнил, удивительно мягче. Ее волосы пахли лепестками роз.

– Спасибо, Эми. – Он невнятно произнес ее старое детское прозвище. – Извини, что… э-э… прислонился к тебе.

– Нет. Это я прошу прощения, – вдохнула она.

Ей не за что было просить прощения, потому что она была такой замечательной, и милой, и доброй, и умной и… и…

Кусты зашуршали, и между ними возник Аякс. Он выполз на балкон, а Люциан с проклятием отшатнулся назад.

– Откуда ты взялся? – рявкнул Люциан.

– Э, изгородь. Очевидно. – Аякс нахмурился, стряхнул с пиджака опавшие листья и побрел по балкону, раскинув руки для равновесия. Когда парень подошел к заросшей плющом шпалере, он встряхнул ее, убедился, что она выдержит, и начал взбираться по этой чертовой штуке.

– Куда ты собрался? – спросил Люциан, нетвердо держась на ногах. Аякс оглянулся через плечо.

– Э, наверх. Очевидно. – Он усмехнулся. – Полегче с вином, приятель. Сколько ты уже выпил?

– Всего лишь один! – крикнул Люциан, когда парень запрыгнул на балкон над ними и продолжил свой веселый путь.

– Почему он не может воспользоваться лестницей? – тихо спросила Эмилия.