Вот как вообще можно работать с человеком, от одного взгляда которого память отшибает? А его беленькая подружка ничего, работает, и взглядов не замечает. Или это потому, что грозный Лука на нее смотрит иначе?

- Явился, - Томас не стал изображать раскаяние. – Я кое-что вспомнил. И узнал. И поговорит бы… я не знаю, насколько правда, но…

- Идем, - Лука повернулся спиной. – Расскажешь. Только не шуми.

В этой комнате горел лишь ночник. Этакая вычурная лампа с позолоченным абажуром, на котором сплелись в удивительном танце драконы.

- Спит, - сказал Лука, будто это что-то объясняло. – Плохо стало. Наши сказали, переутомилась. С менталистами бывает. У нее дар слабый, а все одно…

Он махнул рукой, сразу сделавшись как-то вдруг похожим на человека. Слегка.

- Теперь вот спит. Проснется – будет нервничать, если одна.

Огромная кровать терялась в полумраке. И рассмотреть человека, на ней  лежащего, было весьма затруднительно, но Томас все равно отвел взгляд, буквально шкурой чувствуя, как его любопытство раздражает Луку.

Вот уж точно гора.

- Так что там у тебя?

И Томас окончательно потеряв интерес к кровати – лезть в чужую жизнь себе дороже – заговорил. Он старался держаться спокойно, но все равно чувствовал, что то и дело запинается, забывается, отступает. То пускается в ненужные пояснения, то проваливается в подробности, которые, как и пояснения, не имеют смысла. А Лука слушал.

Спокойно так.

И внимательно. И когда Томас замолчал, лишь потер подбородок, чтобы сказать:

- Вот оно как… на вот, водички выпей. Успокаивает.

Успокаиваться Томасу не было нужды, но воду он взял. И выпил, потому как в горле пересохло, язык и тот к гортани прилип.

- В отчете потом еще напишешь. Подробно. Ясно?

Томас кивнул. И тихо уточнил:

- Я ведь могу быть не один?

- Можешь, - согласился Лука. – Еще как можешь… а вообще, не худо бы проверить. Крови дашь?

- Дам. Но…

- И Эшби даст, - он расплылся в чудовищной улыбке. – Если я чего-то понимаю, ему самому любопытно будет. Идем, что ли?

- Куда?

- Кровь просить.

- Сейчас?

- А когда ты собирался? Послезавтра? – Лука медленно выполз из-за стола. Он, как Томас успел заметить, двигался крайне осторожно, будто опасаясь сломать что-то. И учитывая немалые размеры Луки, опасения эти не были беспочвенны. – Идем, идем, нечего стесняться…

Томас не стеснялся.

Просто…

Это место… эти запахи, дерева и полироли, которым его натирали до блеска.

…бери кружку, мальчик, расскажи о себе…

Кружки фарфоровые, до того тонкие, что прикасаться страшно. А Станислав Эшби смотрит с насмешкой. Ему виден и страх Томаса, и его неуверенность.

Вот Берт держится иначе.

Он сидит, развалившись в кресле, и ногу за ногу закинул, копируя позу самого Эшби.

- Что? – голос Луки расколол воспоминание.

- Ничего, - Томас облизал губу. И удивился, отчего та соленая. – Просто… вспоминается.

- Ага.

По голосу Луки сложно было понять, интересны ли ему вообще эти воспоминания.

- На от, - он протянул платок. – Заткни. Видишь, как славно вышло? И дырявить руки не придется.  Ульбрехт говорила, что ей пары пятен хватит. А теперь к Эшби пошли, раз уж такое дело.

И как ни странно, Эшби согласился.

Даже спрашивать не стал, зачем им кровь. Кивнул и сказал:

- Поаккуратней здесь. Источник – это всегда живая сила. А она порой действует… непредсказуемо.

Лука собирался что-то ответить, но небо за окном полыхнуло алым, а где-то далеко заревел дракон. И столько боли было в голосе его, что Томаса скрутило от этой  боли. Или не от нее, но от рева, который будто прямо в голове раздавался.

…пейте чай, молодой человек. Не стоит стесняться… скажите, вы когда-нибудь видели дракона?

Чашку Томас держит двумя руками. И все равно боится уронить. Дома он вечно все роняет и посуды перебил столько, что матушка давно уже не дает ему железную. А тут… позору не оберешься.

Кто-то ревет.

Воет.

И заставляет оставить память, а ведь еще немного, еще чуть-чуть.

Пощечина обожгла губы. И Томас не без труда, но открыл глаза. Он не сразу понял, где находится. Взгляд зацепился за ночник, золотой, с драконами.

Они ходили к драконам?

Или собирались?

Они пили чай в усадьбе Эшби, куда их пригласил Станислав Эшби.

- Как вы? – поинтересовалась Милдред, которая потирала руку. – Извините, если слишком сильно приложила.

Она стояла, кутаясь в покрывало, которое норовил съехать с точеных плеч. И наверное, кому другому картина показалась бы привлекательной, но Томас лишь машинально отметил, что плечи эти чересчур уж точеные. И худые.

И сама она совсем некрасива.

- Нормально. Кажется. Что происходит?

Как он оказался снова в этой комнате? Лука привел? А сам куда подевался?

Милдред пожала плечами и подхватила покрывало, норовившее съехать ниже, раз уж плечи Томасу пришлись не по вкусу. Он отвернулся. Не хватало еще… что-то подсказывало, что утруждать себя разбирательствами Лука не станет. Просто шею свернет.

На всякий случай.

- Я сама хотела бы знать, - Милдред присела на край кровати. – Я вошла… потом отключилась. Видела сон. Или это был не сон?

Она прижала ладонь к виску.

- Или воображение? Со временем с памятью происходят удивительные вещи. Наш разум любит играть, с нами в том числе.

- Источник, - Томас потрогал нос, кровь из которого больше не шла. – Эшби сказал, что источник может влиять… как-то влиять.

И эти слова Томас еще помнил, как и узкую горловину коридора. Но потом что?

- Пожалуй, что да, - она нахмурилась. – И почему я сама… конечно. Чистая энергия разрушает структуры неестественного происхождения, собственно говоря, именно поэтому в местах с нестабильным полем от магов мало толку… и выходит.

Она закусила губу и уставилась в одну точку.

На абажур.

И на драконов.

Томас поднялся и подошел к окну. Голова кружилась. И значит, память? Или сон? Или это его, воображение? Нет, с воображением у него всегда туго бывало. Он и отчеты-то с трудом писал, когда нужно было слегка… откорректировать.

А уж выдумать, чтобы он пил чай у Эшби.

И выходит… ерунда выходит.