И все же, когда я вхожу через боковую дверь на кухню, слышу два мужских голоса.

Каллум и его телохранитель, сидящие на барных стульях в рубашках с накинутыми на спинки стульев пиджаками.

Я не знаю, о чем они говорят, но меня тут же охватывает ярость при виде брутального боксера, которого, как я теперь знаю, зовут Джексон Хауэлл Дю Пон. Каллум познакомился с ним в школе, во времена учебы в Академии Лейксайд. Джек — один из многих, многих потомков семьи Дю Понт, которые сначала сделали свое состояние на порохе, а затем изобрели нейлон, кевлар и тефлон.

К несчастью для мальчика Джеки, Дю Поны слишком преуспели в распространении своего имени и своего семени, так что сейчас их около четырех тысяч, и у Джека едва хватило денег, чтобы заплатить за его шикарное образование в частной школе без обычного трастового фонда. Так что бедный Джек вынужден возить Каллума по городу, выполнять его поручения, следить за его жизнью и время от времени ломать коленные чашечки от его имени. Как он сделал с моим братом.

Только что увидев темные круги под глазами Себастьяна и несчастную улыбку, мне хочется схватить ближайшую фортепьянную струну и обмотать ее вокруг гребаного горла Джека. Каллум мудро держит своего телохранителя на задворках, подальше от дома Гриффинов и вне поля моего зрения. Но, думаю, он не ожидал, что я вернусь домой так рано.

— Какого хрена он здесь делает? — рычу я.

Каллум и Джек встали, пораженные моим внезапным появлением.

— Так, Аида, — говорит Каллум, предостерегающе подняв руки. — Что было, то было.

— Правда? — рычу я. — Потому что Себастьян все еще ковыляет. В то время как этот пьяный в стельку долбоеб, очевидно, все еще на твоей зарплате.

Джек закатывает глаза, подходит к вазе с фруктами на стойке и выбирает хорошее, сочное яблоко.

— Посади свою сучку на поводок, — говорит он Каллуму.

К моему удивлению, Каллум опускает руки и поворачивается к Джеку, его лицо спокойно, но глаза пылают.

— Что ты сказал? — требует он.

Я вижу тусклый блеск металла внутри пиджака Джека. Ruger LC9 во внутреннем кармане, висит на спинке стула, вместо того чтобы быть надежно прикрепленным к телу. Что за хренов любитель.

В два шага я добираюсь к пиджаку и вытаскиваю пистолет. Проверяю, заряжен ли он, затем снимаю с предохранителя и заряжаю патрон.

Каллум и Джек замирают, как олени, при звуке затвора.

— Аида! — резко говорит Каллум. — Не надо…

Я уже направляю пистолет на Джека.

— Оставляешь оружие без присмотра, — я щелкаю языком, качая головой в насмешливом неодобрении. — Очень небрежно, мальчик Джеки. Где ты проходил обучение, в полицейской академии Чикаго? Или это был колледж клоунов?

— Пошла на хуй, жалкая дрянь, — рычит Джек, его квадратное лицо покраснело от ярости, а зубы оскалены. — Если бы ты не была замужем за ним…

— Ты бы что? Выбить тебе зубы, которые я не успела выбить в прошлый раз? — фыркнула я.

Джек так зол, что я знаю, он бы уже бросился на меня, не будь у меня пистолета, направленного прямо ему в грудь.

Каллум находится в более двойственном положении. С одной стороны, я могу сказать, что он зол, что я достала пистолет на его кухне и направила его на его телохранителя. С другой стороны, ему не нравится, как Джек разговаривает со мной. Ни капельки.

— Опусти пистолет, Аида, — приказывает он мне.

Но он смотрит на Джека с холодной яростью в глазах.

— Опущу, — говорю я, опуская пистолет так, чтобы ствол был направлен прямо на колено Джека. — После того, как он заплатит за то, что сделал с моим братом.

Я еще ни разу ни в кого не стреляла. Я много раз ходила на стрельбище со своими братьями. Мы ставили эти бумажные муляжи, иногда пустой человеческий силуэт, иногда зомби или грабителя. Я знаю, как целиться в центр, как группировать выстрелы. Как сжимать спусковой крючок, а не дергать его, как контролировать обратный удар.

Странно целиться в настоящего человека. Я вижу капельки пота вдоль линии волос Джека, вижу, как слегка подергивается его правый глаз, когда он смотрит на меня. Я вижу, как поднимается и опускается его грудь. Он — реальный человек, несмотря на то, что является придурком. Неужели я действительно собираюсь всадить в него пулю?

Джек решает, что лучший способ выпутаться из этой ситуации — попытаться запугать меня. Может, он думает, что это обратная психология. А может, он просто тупой.

— Ты не выстрелишь в меня, — усмехается он. — Ты просто испорченное мафиозное отродье, подражательница крутой девчонки, как твой ссыкливый братец.

Каллум, более проницательный, чем Джек, видит мое намерение еще до того, как я начинаю двигаться.

Он ныряет за пистолетом, отбивая мои руки вверх в тот момент, когда я нажимаю на курок.

В помещении кухни раздается шокирующе громкий звук. Кажется, что он отдается эхом вокруг, оглушая нас.

Благодаря вмешательству Каллума я промахиваюсь по Джеку. Однако пуля оставляет бороздку на внешней стороне левой руки Каллума, прежде чем вонзиться в дверцу одного из изготовленных на заказ кедровых шкафов Имоджен.

Как алые чернила на белой бумаге, кровь пропитала рукав рубашки Каллума. Он смотрит на нее, спокойно осматривая повреждения, а затем заводит мою руку за спину и крепко сжимает ее.

— Я же сказал сказал тебе, опустить пистолет, — прорычал он мне на ухо в ярости.

— Она пыталась застрелить меня! — кричит Джек в недоумении. — Она нажала на курок! Ты, грязная маленькая сучка! Я собираюсь…

— Закрой свой поганый рот и держи его на замке, — рявкает Каллум.

Джек замирает на месте, не решаясь подойти ко мне. Его большое, квадратное лицо выглядит растерянным.

— Если ты ЕЩЕ хоть раз заговоришь так с моей женой, я выпущу всю обойму тебе в грудь.

Джек открывает рот, словно собираясь протестовать, но тут же закрывает его, увидев выражение лица Каллума.

Сама я этого не вижу, так как Каллум все еще держит мою руку за спиной, довольно болезненно. Но я чувствую жар, исходящий от его тела. Чувствую смертельную угрозу. Он говорит серьезно. Каждое слово.

— Ты… ты истекаешь кровью прямо на пол, босс, — покорно говорит Джек.

Действительно, на левом боку Каллума образовалась небольшая струйка. Она просачивается в безупречную затирку между плитками Имоджен. Еще одна вещь, которая очень ее разозлит.

— Приберись, пожалуйста, — говорит Каллум в направлении дверного проема.

Я понимаю, что по меньшей мере трое из персонала дома заглядывают внутрь, пытаясь понять, что, черт возьми, происходит, не навлекая на себя неприятностей. Одна из горничных, Линда, кажется, особенно встревожена тем, что Каллум держит меня в охапке. Садовника Мартино, который заглядывает в окно, тошнит при виде крови на полу.