Несколько раз я порывался набрать Виолу, просто поговорить, но одергивал себя – ведь обещал никогда больше ее не трогать.

Оставался Ричард. Брат-близнец.

Самый близкий и одновременно самый далекий человек на Земле.

Впервые желание оформилось в четкую форму, мне хотелось мира и принятия собственным братом.

Я не стал ему звонить, просто навел справки о том, что он сейчас находился в своей лаборатории, и поехал туда. Мне хотелось говорить по душам, рассказать ему о запонке, взглянуть на его работу, над которой Ричард корпел почти десяток лет, и попросить о помощи, в конце концов.

Я так и не смог заставить себя поехать и поговорить с дочерью Вероникой. Понял, что мне будет стыдно смотреть ей в глаза, и не представлял, что могу ей сказать. Черт возьми, я боялся сделать этот шаг в одиночку, признавал себя трусом и хотел услышать хотя бы совет, прежде чем решиться на, казалось, шаг в пропасть.

Я почему-то отчетливо представлял, что бы сказала Виола, задай я ей эти вопросы: «Дети не кусаются», – и совершенно не знал, что скажет Ричард.

Хотя наоборот. Пошлет на хрен – с двухсотпроцентной вероятностью.

Стоило кару затормозить у здания, где проводил все свое время брат, еще несколько мгновений, не выходя из машины, я разглядывал верхушку небоскреба. Новости о взрыве распространились в научных кругах очень быстро, но сейчас, спустя время, стекла уже успели вставить, а внутри шли ремонтные работы, которые Ричард лично контролировал.

Поднявшись на нужный этаж, обнаружил брата в одной из уже восстановленных лабораторий. Он нависал над огромным бумажным чертежом, хотя намного практичнее было использовать электронный, и что-то правил в нем карандашом. Рядом стояла мисочка с орешками в сахаре, которые Ричард отправлял в рот, не особо задумываясь о количестве калорий.

Погруженный в работу, он даже не заметил моего появления.

– Как дела? – спросил я, привлекая к себе внимание.

Он даже не вздрогнул, скорее, его спина в мгновение окаменела. Ричард выпрямился и медленно обернулся.

– Неожиданно, – произнес брат, разглядывая меня с ног до головы. – Чем обязан?

– Приехал поговорить.

Ричард скрестил руки на груди и уставился прямо мне в лицо:

– Ну так говори. Хотя мог бы и просто позвонить. Личное присутствие не обязательно.

Я покачал головой, подошел к ближайшему стулу и придвинул его к столу. Никто ведь и не обещал мне, что будет легко. Особенно если учесть, сколько обид было у Ричарда на меня: за детство, за отца, за девушку…

– Виола говорила, что инкубы бесчувственные, – медленно проговорил я. – Но глядя сейчас на тебя, понимаю, что даже люди могут быть черствыми. Только уже по своей воле.

– Тебе-то откуда знать? – резко спросил брат, кривя губы.

Я выложил на стол запонку и даже немного придвинул ее к Ричу.

– С недавних пор я знаю и чувствую чересчур много. Я приехал не ругаться, Рич.

Он взял предмет двумя пальцами, внимательно поднес к лицу, повертел его и положил обратно.

– Красивая, и зачем ты это сюда притащил? Похвастаться камушком?

– Это артефакт, и его сделала Виола…

В глазах брата зажегся интерес, он придвинул к столу еще один стул и сел напротив.

– И как давно эта вещь у тебя? – спросил он, когда я закончил свой краткий рассказ о свойствах.

– Больше месяца. С того дня, как ты позвонил и накричал на меня за Веронику.

Брат нахмурил брови так сильно, что между ними залегла глубокая складка.

– Выходит, уже тогда ты что-то чувствовал.

Молча кивнул.

– И потом, когда съездил к девочке, тоже. – Ричард еще раз повертел запонку, а после поднял глаза на меня. – Ну и каково это, быть человеком, Герберт?

– Больно, – честно признался ему, но тут же добавил: – И прекрасно одновременно.

Близнец лишь хмыкнул.

– Я бы хотел изучить этот предмет на досуге – исследовать физические свойства, мне как ученому любопытно, на каком квантовом уровне там спрятана «магия».

На моем лице невольно возникла улыбка. Не знаю почему, но, возможно, оттого что голос брата потеплел на сотую долю градуса.

Но я рано обрадовался, потому что в следующий момент лицо Рича вновь стало каменным:

– Выходит, Виола все же проиграла пари, и теперь ты заставишь ее пойти на ЭКО. Поэтому звонил матери все эти дни?

Не знаю, что больше меня разозлило в его фразе: обвинения или то, что мать специально не принимала мои звонки, но при этом прекрасно общалась с братом.

– Никакого ЭКО не будет, – стараясь остаться спокойным, сдержанно процедил в ответ. – Я отпустил Виолу, пусть живет своей жизнью.

Огонь в глазах Ричарда немного утих, а вот в моей груди он, казалось, все больше разгорался.

– Неужели ей настолько не интересно, что со мной, если даже визофон поднять сложно? – спросил так, будто Ричард мог знать ответ.

Он развел руками.

– У нее и спроси, когда вернется. Пока же она просто просила меня при возможности взять у тебя плановые анализы крови и выслать ей.

Я поморщился. Как и говорил, я – ее любимый эксперимент длиною в жизнь. У Ричарда она никаких анализов никогда не брала…

– И что ты ответил?

– Что у меня нет возможности. У меня слишком много дел, чтобы отвлекаться и ехать к тебе за пробиркой с кровью.

– Тогда это просто невероятное везение, что я сам к тебе приехал. Бери анализы, порадуй мамочку.

Брат вопросительно вскинул брови:

– Обалдеть, ты, оказывается, даже умеешь злиться, это так забавно, – усмехнулся он. – Но ты прав. Теперь даже мне интересно посмотреть на твою кровь. Вдруг она позеленела из-за артефакта?

Для процедуры пришлось перейти в другую лабораторию с медицинскими инструментами. Ричард уже заканчивал набирать кровь в несколько пробирок, когда у меня в кармане ожил визофон.

Потянувшись свободной рукой, вытащил его наружу и с недоумением уставился на имя Виолы.

– Отпустил, говоришь, в свободную жизнь? – От Ричарда личность звонившего тоже не скрылась. – Весьма похоже. Особенно если учесть, который сейчас час.

– Что-то случилось, – одернул его я. – Иначе она бы не позвонила.

Торопливо нажав кнопку, я принял вызов и почти не удивился, когда услышал взволнованный голос девушки. Скорее, это было ожидаемо, поразило меня другое. Собственное сердце, которое отчего-то ускорило свой бег.

– Извини, что беспокою так поздно, – начала девушка.

– Ничего страшного. Надеюсь, с тобой все в порядке?