– Красотой своей неписаной и редкостными умственными способностями, – предложила я.

Яга шутку не оценила.

– Ну красотой тут никого не удивишь, а наличие ума еще доказать надобно, – без тени улыбки отмела она мое предложение. – Придумать надо что-то особенное, небывалое.

Настроение для мозгового штурма у меня было не самое лучшее. Замуж за царя тоже тянуло не очень. Поэтому хотелось только хамить и говорить гадости. Но бабуля отставать не собиралась и явно планировала довести дело до конца.

– А давайте я безвозмездно, то есть даром, – кривлялась я, – сделаю подарок всему вашему государству. А может, и не только ему, это уж как пойдет.

– Это чем же ты осчастливить нас хочешь? – прищурилась Яга.

Я быстренько прикинула, каким достижением цивилизации наградить жителей Трисемнадцатого царства-государства.

– Слушай, бабуль, – начала издалека, – у тебя блюдечко с наливным яблочком есть?

– Ну есть, – осторожно согласилась Яга.

– А простую тарелку заколдовать можно, чтобы она то же самое, что и твое блюдечко, показывала? Без яблочка, так просто передавало картинку?

Яга задумалась, ища подвох.

– Ну можно, – наконец выдала она. – Но только твоя тарелка, чего прикажешь, казать не будет, а лишь то, что мое волшебное блюдечко показывает, повторит. Поскольку мое волшебное блюдечко, это чудо, оно самовольно родится…

– Вот и отлично! – обрадовалась я. И начала нараспев: – Тогда подарю я вашему Трисемнадцатому царству великое счастье и невиданную заразу – телевидение.

– Это что это? Это как это? – заинтересовалась Яга.

– А так: вешаем в каждой избе по простой тарелке, и каждый день эта тарелка в определенное время будет показывать то, что показывает волшебное блюдечко. Новости рассказывать, показывать дальние страны, указы царские передавать.

Бабка замерла, прикидывая полезность изобретения. Я почти слышала скрип мозгов. Отлично понимала, что подкидываю конкретную подлянку целому царству, но удержаться не смогла.

– Это что ж, царь-батюшка велит чего, и по тарелкам всем сразу передать можно?

– Ага!

– Дно морское все поглядеть смогут?

– Ага!

– И представление скоморошье?

– Если блюдечко его покажет.

– И…

– Да! – прервала я перечисления потенциальной программы передач.

– Это дело! – согласилась Яга. – Это хороший подарок! Царский!

– Вот и ладненько, – пожала я плечами. – Только тебе дел добавится, главное-то блюдечко у тебя.

– Ничего мне не добавится, – фыркнула Яга. – У царя тоже такое есть. Без дела лежит. Вот пусть его распорядитель этим и занимается или Наталье помощника дадут. Да хоть бояре! Все одно бездельничают. А ты только расскажешь да покажешь, как оно будет.

Я согласилась. Приятно, скажу я вам, присутствовать при зарождении телевидения в государстве!

Яга подумала и предположила:

– За такой подарок государству тебя вся дума боярская в царицы выберет и народ ее поддержит. Так что, сдается мне, у царя и хода-то другого не будет, только на тебе жениться. Иначе бунт поднимется. Хорошо-то как выходит! И люд наш сразу благодарным сделается царице-матушке, – прикидывала Яга пользу моего изобретения.

– Люд ваш и проклинать меня потом будет за это изобретение, – закатила я глаза.

Аксинья вернулась с группой поддержки. Ватага девчонок и пацанов сопровождала лихую наездницу и клянчила разрешения прокатиться, суля за удовольствие немыслимые богатства: речные камешки, цветные стеклышки, бусики и прочие безделушки. Когда же всадница раздобрилась и решила устроить массовый аттракцион, смельчаков сильно поубавилось. Даже Васька мялся в нерешительности, опасливо разглядывая строптивого избушонка. Мне Аксинья привезла лаконичный ответ:

– Придет!

– Когда? – Разумеется, мне хотелось побыстрее.

– Не сказал!

Кто бы сомневался. Я оставила девочку в покое, в конце концов, она тут ни при чем. Если уж Митьке представилась такая возможность, то он не упустит своего, ожиданием поморит вволю.

Яга активно готовилась к смотринам. Три простых тарелки подверглись заклинанию и исправно транслировали картинку блюдечка с наливным яблочком. Довольная Яга напевала и пританцовывала от восторга и предвкушения эффекта, который, по ее мнению, произведет мое изобретение. Потом она красиво упаковала тарелки в корзину и перевязала шелковыми лентами.

Я восторгов Яги не разделяла. Мне до сих пор слабо верилось, что меня вот так запросто сосватают царю и выдадут за него замуж. Еще меньше хотелось верить, что Митька со спокойным сердцем позволит мне пойти под венец с другим. Неужели я ошиблась? Мне померещились и трепетное беспокойство, и нежная забота, и неистовая страсть?

А действительно, чего я ожидала? Что неисправимый холостяк и бабник за несколько дней влюбится настолько, что рискнет увести невесту у царя? Это измена. А он несет государеву службу. Хотелось плакать и ругаться. Но и то и другое не даст видимых результатов, так что пришлось ограничиться глоточком настойки трын-травы, кувшины с которой Баба-яга наставила по всему дому, намекая на мою излишнюю нервозность и неугомонность.

Примерно так я промаялась весь день. Почти ночью Митька все же надумал почтить меня своим вниманием. Я сразу подметила, что настроение у него дрянное, взгляд пасмурный и на разговоры он не очень-то настроен. На мой рассказ он отреагировал вяло:

– Доказательств никаких. Одни догадки. За что прикажешь Василису арестовывать?

Ну, понятно, интересоваться методами расследования и законодательной базой смысла не имеет.

– А ты предлагаешь подождать, когда представится возможность застать ее над еще теплым трупом? – зло уточнила я.

– Василиса – подданная другого государства, – сверля меня глазами, произнес Митя. – Приехала официально, с мирными целями. Для ее ареста нужны неопровержимые доказательства. Кто ударил тебя, ты не видела?

– Нет! – вынуждена была признать я.

– В трактире тоже никто не видел, как подсыпали яд, – продолжал рассуждать парень. – Мимо стаканов проходили все, кто там обедал. В принципе подсыпать мог любой.

Я кивнула – он, конечно, прав.

– Ларцы такие у половины невест, и вообще у половины царства. Их наш мастер кует, они большим спросом пользуются.

– Ага. – Весь мой пыл исчез. Сейчас все действительно выглядело неправдоподобным и притянутым за уши.

– Такие бубенцы, как на шутах, на каждой лошади висят, да и не видела ты толком ничего. Доказать наличие у нее сообщника невозможно. Аврек Афроимович упрется и ни за что не выдаст тайну своих клиентов. Репутация для него дороже всего.