Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, что ты возишься?
– Сейчас, сейчас, – закусил губу программист, и монитор вдруг залило ярким светом. Тут же сработали автоматические регуляторы светочувствительности, и картинка постепенно стала адаптироваться к нормальному уровню освещения.
Наступила тишина, которую нарушало лишь вращение кулера ноутбука.
Наконец, исследователи громко выдохнули. Стало понятно, что за блоком находится небольшое помещение. Жан пристально вглядывался в изображение. Вот уже стали видны какие-то красные охряные разводы, небольшая трещина, пробегавшая через внутренний блок таинственной камеры сверху вниз, груда пыли…
– Сейчас сделаю общий обзор, – прохрипел Фрэнк и начал с помощью джойстика медленно поворачивать камеру слева направо.
Из темноты выступил какой-то тёмный и бесформенный предмет.
– А ну-ка… – пробормотал археолог, и программист послушно остановил камеру. Нано-линзы в объективе автоматически перефокусировались, настраиваясь на минимальное расстояние до объекта, и стало понятно, что в центре камеры стоит что-то тёмное и массивное.
– Приблизь-ка ещё, – выдохнул Жан. – Попробуй повысить светочувствительность!
Камера приблизилась вплотную к неизвестному предмету, и перед глазами исследователей предстал какой-то рукотворный агрегат. Под толщей пыли и каменной крошки проступали какие-то шестерёнки и рычаги. Весь этот механизм был упрятан в металлический каркас, похожий на клетку, в основании которого виднелся длинный и узкий лист металла, напоминавший перекрученную пружину.
Жан сглотнул и, отстранившись от монитора, уселся прямо на каменный пол. Вековая пыль мгновенно облепила его белоснежные брюки, но археологу было не до того.
– Уж не знаю, – медленно покачал он головой, что это за артефакт, но мы точно будем покруче Говарда Картера.
– Хеопс был не дурак, кто знает, вдруг это какая-то ловушка… – обескураженно пробормотал программист и задумчиво почесал нос. – Может быть, не стоит трогать это устройство?
Жан возбуждённо отмахнулся.
– Это явно одно из тех приспособлений, с помощью которых древние египтяне возводили свои колоссальные памятники архитектуры, – уверенно заявил археолог. – Вполне возможно, перед нами какая-то хитроумная лебёдка или ворот, с помощью которой рабочие втаскивали блоки по внутренним пандусам к самой вершине пирамиды. Теперь у нас в руках ключ к тайнам самого невероятного строения из всех, когда-либо возведённых на Земле…
Впереди было много дел. Над плато Гиза поднималось яркое Солнце.
Проект «Меркурий»
Если Толя не ошибался – а ошибался этот признанный гений математики весьма редко – задача, над которой последние несколько лет билась вся троица друзей-выпускников Первого ФГУ, была наконец-то решена. «Меркурий» сверкал, как новенькая кастрюля. Даминов, вытирая по локоть чёрные от масла руки, стоял рядом с довольным видом и курил сигарету.
– Ну что? – перекинулся Сергей через перила второго этажа их небольшой мастерской.
– Готово, – буркнул Толя Карпенко и бросил окурок в мусорное ведро, стоявшее под огромной картой-схемой, занимавшей половину стены. Дима поднялся со складного стула и подошёл к своему приятелю, на ходу убирая в карман мобильный телефон.
Серёга, прыгая через две ступеньки, спустился вниз, и трое друзей, затаив дыхание, обступили огромный агрегат, занимавший почти всё свободное место старого гаража, временно переквалифицированного в конструкторскую лабораторию.
Троица эта вообще была довольно колоритна, поэтому стоит остановиться на них немного поподробнее.
Толя Карпенко был мозгом этой странной компании, да и весь проект был плодом исключительно его фантазии. Вообще, именно про таких как он обычно и говорят, что в тихом омуте черти водятся – потому как догадаться, что за мысли скрывались за толстыми стёклами очков этого чудаковатого вундеркинда, было совершенно невозможно.
Серёжа Харитонов, в противоположность медлительного Карпенко, был очень активным и суетливым; все его мысли, желания и стремления лежали на самой поверхности. Однако ни ночные клубы, ни литры выпитого алкоголя не влияли на невероятную способность Сергея в считанные секунды установить и исправить поломку любого прибора – начиная от бабушкиного будильника и заканчивая материнской платой какого-нибудь навороченного суперкомпьютера.
Ну а Дима Даминов просто был сыном владельца двух крупных ресторанов, со всеми из этого проистекающими – поэтому само собой получилось, что ему пришлось взять на себя роль спонсора всего проекта «Меркурий» (так друзья называли между собой всю их странную затею, причём ещё задолго до того, как дело дошло до строительства самого аппарата).
Постороннему человеку и в голову бы не пришло, что что-то вообще может объединять столь непохожих друг на друга по характеру, воспитанию и образованию молодых людей. Вместе с тем, достоинства и недостатки этой троицы эта очень удачно дополняли и восполняли друг друга, и, глядя на их совместную работу, сложно было бы представить более слаженную команду.
Строго говоря, сама история началась ещё года два назад, когда в ходе исправления магистерской диссертации Харитонова о суперструнах между её автором и Толей Карпенко, выступавшего в роли строгого цензора, произошла пространная дискуссия о свёртывании пространства-времени. Итогом этой дискуссии стало то, что Сергей, пожав плечами, исправил параграф про суперсимметрию в соответствии с замечаниями своего премудрого друга, а сам Карпенко в задумчивости отправился в институт, на кафедру прикладной физики.
Двухчасовой спор с бывшим научным руководителем молодого математика (между прочим, личностью почти легендарной и хорошо известной далеко за пределами ФГУ) не изменил позиции Карпенко, и из института он вернулся ещё более задумчивым. Проведя над своей записной книжкой целые выходные, утром в понедельник, ещё до пар (они как раз заканчивали магистратуру), Анатолий отвёл в сторону своего приятеля и поделился собственными выкладками из последствий теории Алана Гута…
Харитонов, к удивлению Карпенко, не только поддержал выводы своего друга-теоретика; его более практичный ум тут же сообразил, как можно попробовать реализовать выводы уравнения, предложенного Анатолием. Пока тот ещё морщил лоб, Сергей уже развернул перед своим приятелем перспективы их возможного мероприятия и предложил ввести в курс дела своего одногруппника Диму Даминова – пусть и оболтуса, не способного отличить струны Виттена Эдварда от гитарных, но зато верного товарища, к тому же с бездонным кошельком.
Начиная с этого момента роли спонтанного научно-технического трио автоматически распределились. Карпенко дорабатывал теоретическую сторону вопроса, Харитонов же согласно его инструкциям и чертежам без устали сверлил, пилил, сваривал и снова беспощадно разрезал железные листы в любезно предоставленном под лабораторию дачном гараже Димы.
Особенность этого гаража была в том, что оккупированный физиками дачный участок Даминова, хотя и был в часе езды от города, стоял на высоком и одиноком утёсе посреди леса, где ещё до сих пор местами попадались старинные пещеры средневековых соледобытчиков. В более поздние времена в этом карьере добывали песок; сейчас же вокруг не жило ни души на добрый десяток километров, что совершенно устраивало друзей.
