часть электросхем. Заменив для верности ещё и все предохранители, Харитонов провёл дотошный осмотр всей электронной начинки «Меркурия», провозившись в его жестяном нутре целую ночь с фонариком в зубах, после чего, изнемождённый и довольный, заснул прямо на досках рядом с аппаратом.

– Ну так что, по местам? – посмотрел на друзей Сергей.

Карпенко задумчиво кивнул, и оба они посмотрели на Даминова. Тот пожал плечами и сделал шаг к аппарату.

– Поехали, – усмехнулся Дима и первым залезая в люк.

Харитонов положил руки на кнопки основного блока управления.

Направление перемещения, строго говоря, выбрать было нельзя – «Меркурий» перемещался строго обратно силе притяжения, действующей на аппарат, причём только на то расстояние, которое мог обеспечить заряд энергии.

Поэтому как таковое управление «Меркурию» и не требовалось – нужно было лишь запустить реакцию.

Щелкнув главным тумблером, Харитонов подал питание на все системы и зажег освещение в кабине. Лица троих исследователей, столь разных по темпераменту, светились одинаковым безумием; возбуждённо переглядываясь, молодые люди заражались друг от друга ещё большим азартом.

– Вентиляторы, печка, лампы включены, – пробормотал дрожащим от возбуждения голосом Харитонов, щёлкая остальными выключателями. Сердце билось всё быстрее, и что-то подсказывало молодому человеку, что сегодняшний пуск должен наконец-то увенчаться успехом. – Аккумуляторы тянут… – покосился Сергей на амперметр. – Общие цепи показывают контакт…

– Люк? – вопросительно повернулся к нему Карпенко.

– Герметичен, – ответил Сергей. Ещё после первого «запуска» Харитонов озаботился распихать электроды по контуру всего люка, чтобы контролировать его состояние, и в случае размыкания хотя бы одного контакта зелёная лампочка менялась на красную.

– Так… – сосредоточенно задумался математик. – Что оборудование?

– Вроде всё функционирует, – глянул Сергей на различные индикаторы, вмонтированные в основную панель, и положил руки на колени. – Видеосистему включил, съёмка пошла со всех четырёх сторон.

– Ну что ж… – замялся Карпенко, задумчиво почесав нос ногтем. – Запускай, что ли…

Под такое не слишком бравое напутствие Харитонов повернул основной переключатель, подававший электричество на взрыватель, вставленный в компактный тротиловый заряд (вернее, уже вторую его версию).

Загорелась красная лампочка.

– Контакт, – раздался хриплый голос Сергея, и в ту же секунду он быстрым движением вдавил в панель небольшую чёрную кнопку.

Раздался грохот, и вновь исследователей, как и в прошлый раз, слегка подбросило. Затем все внутренности друзей поджались кверху, и с «Меркурием» стало что-то происходить.

– Твою ж… – только и успел произнести никогда не матерившийся Карпенко, ощутив резкую и непривычную лёгкость. Отметив краем взгляда, как шнурки Серёги медленно отрываются от пола и плывут кверху, в голове математика пронеслась мысль – «невесомость!..», после чего он резко провалился в какую-то бездну.

* * *

Тягучий и противный вой сирены пульсировал где-то вдалеке, но с каждой секундой становился всё ближе. Наконец, когда звук этот стал совсем невыносим, Харитонов резко открыл глаза и увидел залитую всё тем же ровным и безжизненным светом кабину «Меркурия».

Рядом, приходя в себя, охали Толя с Димой.

– Что это за чёрт? – пробормотал Сергей, одновременно хлопая рукой по рубильнику, отключавшему сирену.

– У нас что, повреждён корпус? – нахмурился Карпенко, склоняясь над панелью.

– Чёрт его знает, ничего не ясно, – пробурчал Харитонов. – Датчики показывают какую-то ерунду… Раз включилась сирена, значит, с корпусом какие-то нелады, но где именно поломка, нам так не установить.

– Да что вообще произошло? – спросил Дима, вертясь в своём кресле. Затем, прильнув к перископу, он присвистнул:

– Что за..!

Оба его товарища тут же прильнули к триплексам, ожидая увидеть что угодно, но всё равно к подобному зрелищу они оказались не готовы.

– Какая-то ерунда, – растерянно пробормотал Карпенко и отстранился от перископа.

Сергей был менее сдержан и вскрикнул:

– Сучий потрох!..

Во всех окулярах была полная пустота. Абсолютная тьма обступала Меркурий со всех сторон.

Убедившись, что все окуляры показывают одно и то же, Карпенко нахмурил лоб, а затем скомандовал:

– Включи-ка свой прожектор…

Даминов молча щёлкнул тумблером.

Вновь прильнув к перископам, друзья убедились, что за бортом по-прежнему ничего не видно.

– Таак… – стал собираться с мыслями Карпенко.

– Вот же бля, хорошие дела! – вскрикнул Харитонов. – Куда это нас занесло?!

– Хороший вопрос, – покачал головой Карпенко. – Мы точно не на высокой геоцентрической орбите, как это планировалось, потому что не видно ни звёзд, ни Солнца, ни Луны, ни Земли. И в то же время мы, что очевидно, явно не в ангаре. Ну-ка, что у нас с датчиками?..

Блок ориентатора был замкнут, и все лампочки горели зелёным, показывая состоявшееся перемещение «Меркурия».

– А перенос точно произошёл? – неуверенно подал голос Даминов.

– Ты что, дурной? – повернулся в его сторону Сергей. – Или твой сарай выглядит вот так? – он демонстративно махнул рукой, показывая на триплексы.

– В самом начале была невесомость, но потом что-то случилось, – стал вспоминать Анатолий. – Сейчас мы, видимо, двигаемся с постоянным ускорением, приданным «Меркурию» какой-то накладкой с тротиловым зарядом, поэтому больше невесомости не чувствуем, хотя… а, чёрт! – вскрикнул математик. – Вы тоже замечаете, как нас тянет в сторону? – повернулся он к приятелям.

– Есть немного, – хрипло отозвался из своего угла Дима.

– Видимо, нас закрутило, – мрачно прокомментировал Карпенко, оглядываясь по сторонам. – Центробежная сила… И наша тошнота, видимо, тоже как раз этим и объясняется.

– Классно, – кивнул Сергей. – Мы хрен знает где, с нам хрен знает что, и хрен знает как нам вернуться обратно. И я же правильно понимаю, что раз мы уже сдвинулись с изначальной точки, обратно в то же место, где мы были, нам уже не попасть?..

– Правильно, – процедил математик. – Но вот где мы…

Вновь прильнув к окулярам, Карпенко долго вглядывался в беспросветную тьму.

– В своих расчётах я рассчитывал ориентировать «Меркурий» по двум телам: Земле, как наиболее близкому, и Солнцу – наиболее массивному и яркому. Гравитационный пеленг, основанный на Земле и Солнце, чисто в теории способен сориентировать нас в пространстве, даже если мы отдалимся от Солнечной системы на добрый десяток световых лет – пока гравитация Солнца окончательно не рассеется на фоне искажения пространства-времени, идущего от других объектов. Однако, – почесал затылок математик, – какие-либо данные на пеленгаторе отсутствуют, как если бы мы… – тут Карпенко резко оборвал фразу и задумался.

Взяв в руки блокнот со своими выкладками, Анатолий начал листать страницы, гоняя формулы из одного уравнения в другое и подставляя в них различные значения.

– Серёга… – сглотнул наконец математик. – А ты же как, при переносе учитывал показания «цэ»?..

– А при чём здесь скорость света?

– При том… кажется, лоханулись мы с формулой-то, – посмотрел математик на своего друга и медленно снял очки.

– Я вообще «цэ» не трогал… оставил как есть, – задумался Харитонов и закусил губу.

– Бляха муха, – устало выдохнул математик и откинул карандаш