отхлебнул глоток. К невероятному удивлению полицейского, второй стакан взлетел, затем завис в воздухе и из него стала выливаться водка, причём она не выплёскивалась на бетон набережной, а просто исчезала в пространстве, что до глубины души поразило упёртого атеиста Генриха.

— Скажи, как, как ты это делать? — взволнованно произнёс он.

— Тут нет секретов — это не фокус, мой друг Бориска — реальное привидение.

— Привидения — фэнтази, их нет совсем, — сомневающимся голосом произнёс страж порядка.

— Ну ты же всё своими глазами видишь…

— Вы хороший фокусник, но всё равно бутылку надо убрать, — проявив чудеса вежливости и сдержанности, твёрдо сказал ошарашенный полицейский и неторопливо удалился.

— Долбанный европейский менталитет, никакой гибкости мышления, наверное, поэтому они и проиграли войну, — задумчиво выдавил из себя Бориска, безапелляционно резюмируя ситуацию.

— Прекрати умничать, да теории разные придумывать, похоже ты просто хреновое привидение и тебя приличные люди не уважают, и ладно бы только не уважали, даже не верят в твоё существование, — вспоминая озадаченные глаза стража порядка, рассмеялся Аристарх.

— Ну так это легко исправить, тем более нет ничего веселее, чем глумиться над полицией, если, конечно, верить покойному Аркаше Розенбойму. Майозубов хотел сказать, что у него нет никакого желания глумиться на кем бы то не было, но шустрый Бориска уже растворился в воздухе.

Чудеса происходят каждый день, но мы настолько к ним привыкли, что называем нашу жизнь серыми буднями. Сильно озадаченный полицейский, с чувством выполненного долга, подошёл к патрульной машине и сев за руль, стал ожидать напарника, который заглянул в «гранд отель Эспланад» порешать рутинные вопросы с местной службой безопасности. Генриху не давала покоя мысль, как этому нахальному русскому туристу удалось проделать столь поразительный трюк, ведь совершенно очевидно никаких лесок или зеркал не было, к тому же его опытный взгляд такое бы точно заметил, ситуацию усугубляло и то, что жидкость, выливаемая из стакана, просто исчезала. «С другой стороны, турист-то русский, а там за пролитую водку, наверняка, кидают в клетку с голодным медведем», — улыбнулся своим мыслям страж порядка. «И всё же, как он это делает»?

Внезапно неровный ход мыслей прервал тихий стук о торпеду машины. Мужчина посмотрел откуда раздаётся звук и открыл от ужаса рот — в воздухе висела шариковая ручка, вслед за этим произошло нечто ещё более будоражащее разум, ручка опустилась на приклеенный к торпеде стикер и написала: «И теперь не веришь в привидения»? Генрих чуть не заорал, удержало его лишь то, что напарник открыл дверцу автомобиля.

— Всё смена на сегодня закончена, можно собираться домой, — весело сказал вошедший.

— Да, — безучастно кивнул головой Генрих.

— Тогда поехали?

— Нет, мне надо кое что тут порешать.

— Помочь?

— Не надо — это личное.

— Наконец-то себе кого-то нашёл?

— Почти, — коротко ответил Генрих, затем вышел из машины, открыл багажник и достал сумку. В сумке лежала повседневная одежда, хранившаяся там для разных непредвиденных случаев, а сегодня всё, как раз укладывалось в схему «непредвиденное». Переодевание на заднем сиденье авто заняло ещё минут пять, после чего он коротко попрощался, вышел на дорогу и подождал, когда напарник уедет. Обыденные действия вернули к обычной реальности, но вопросы всё же остались и их очень хотелось задать этому странному русскому. Полицейский неторопливо возвращался к расслабляющемуся у воды Аристарху, а в его голове варилась каша из путанных мыслей, эмоций и догадок.

Удивительно, но почти все прожжённые атеисты находятся под гнётом несусветных суеверий, они до хрипоты в голосе отрицают религии, но боязливо сторонятся чёрных котов. Генриха трясло от соприкосновения с тем, что невозможно объяснить, произошедшее казалось настолько пугающим и странным, что он даже не решился бы с кем-нибудь этим поделиться, из страха прослыть умалишённым, но твёрдый характер и требовательный мозг вели его туда, где он мог получить хоть какой-то ответ.

— Сейчас сюда придёт этот невежда полицейский и будет нести чушь, — уверенно сказал Бориска.

— Очень интересно…

— Ты что, мне не веришь? — почуяв иронию, возмутилось инфернальное существо.

— Как раз верю, только и у меня есть к тебе разговор.

— Прямо уважением повеяло из твоих уст! Впрочем, не важно, мне сейчас интереснее немец. Кстати, напои его, мне кажется, что он сможет меня увидеть.

Аристарх усмехнулся показной самоуверенности Бориски и стал смотреть на уток рассекающих водную гладь канала, а когда к ним приблизился переодевшийся в гражданское страж порядка, он незамедлительно налил полный стакан.

— Если ты пришёл поговорить — пей, — безапелляционно сказал поэт и протянул подошедшему горячительный напиток.

— Я бегать по утрам и катать велосипед, — коверкая редко используемый язык, ошарашенно пролепетал Генрих.

— Тогда разговора не получится, либо пей, либо уходи!

— Чуть-чуть выпью, так как у меня есть некоторый вопрос, — стараясь уверенно выглядеть, произнёс полицейский, делая маленький глоток. Аристарх, понимая, что проще действовать, чем объяснять, силой наклонил стакан и заставил Генриха допить содержимое до дна. Тот так обалдел, что даже не сопротивлялся.

— Ты хочешь познать высшие материи, поэтому никаких полумер, — усмехнулся Майозубов и вопросительно посмотрел на Бориску, пытаясь понять нужно ли ещё вливать алкоголь.

— Ну я не аптекарь, чтоб тебе точно дозу указывать, — искренне возмутилось привидение.

— А как тогда понять, что он способен тебя увидеть?

— Просто спроси, видит ли он меня…

— Так Генрих, быстро говори, ты видишь Бориску?

— Я вижу тёмный силуэт, будто бы состоящий из множества мелких мошек.

— Аристарх, засунь в него ещё один стакан водки, иначе беседы не получится, — авторитетно кивнул Бориска. Майозубов полностью разлил оставшийся алкоголь и с энтузиазмом заставил Генриха выпить ещё одну полновесную порцию.

— Теперь ты его нормально видишь? — снова спросил нового знакомого Аристарх.

— Да-да, я даже знать этот дух, он называется Ельцин! А закуска есть?

— Закуска, дорогой друг, придумана для педиков.

— Так говорить не толерантно и незаконно. Надо говорить гей, — искренне возмутился немец.

— В тебе столько водки, засранец, что считай, ты находишься в России, а там свобода слова и говорить можно, что угодно, — парировал благостную либеральную речь Бориска. «Это я тебе уже, как Борис Николаевич Ельцин говорю», — не делая паузы, добавил он.

— Ты кто? — глядя прямо на Бориску, прошептал Генрих и с открытым ртом стал ждать ответа. В его голове, словно гигантский рой пчел, крутились разнообразные вопросы, но в данный момент он сумел сформулировать только этот.

— Я дух.

— Дух — это, как привидение?

— Для тебя, да.

— Русские столько пьют, чтобы видеть Дух?

— Только самые сильные и отчаянные, Генрих, — не скрывая иронии, вмешался в разговор Аристарх.

— Я есть очень сильный, могу пить ещё, — расхрабрился новый знакомый.

— А больше ничего и нет, всё