и очень тренированная. На лошади она может скакать лучше, чем многие мужчины! Если бы она вышла за меня замуж, я мог бы брать ее с собой на охоту! Меня мало волнуют эти изнеженные и капризные дамочки, которых мне постоянно подсовывают для женитьбы родители. Но госпожа Дин слишком независима. Сомневаюсь, что она примет мое предложение!

Судья Дин поднялся.

— Спросите ее об этом! — сказал он. — Вы увидите, что она очень откровенная девушка. А сейчас мне нужно идти. Мой помощник наверняка повсюду меня разыскивает.

Судья дружелюбно кивнул медведю, но тот только молча взглянул на него маленькими злобными глазками.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Расставшись с Каном, судья Ди тут же направился к двери напротив. Она была не заперта. Но, распахнув ее, он обнаружил, что в комнате никого нет. На бамбуковом столике потрескивала почти догоревшая свеча. Кроме застеленной постели и двух стульев, никакой мебели в комнате не было. Не было и каких-либо ящиков или тюков, а на деревянной вешалке не висело никакого платья. Если бы не горящая свеча, то комната казалась бы совсем нежилой.

Судья выдвинул ящик стола — он был совершенно пуст. Тогда он опустился на колени и заглянул под кровать. Там тоже ничего не было, только юркнула мышка.

Он встал, отряхнул пыль с колен и вышел вон, направившись в комнату Дао Ганя. Было уже далеко за полночь. Судья предполагал, что его суровый помощник, должно быть, изрядно утомился от общения с актерами.

Он застал Дао Ганя в его холодной пустой комнате одиноко склонившегося над жаровней, где оставалось лишь два-три раскаленных уголька. Дао Гань не любил тратить больше, чем необходимо. Когда он увидел судью, его длинное мрачное лицо просияло. Поднявшись, он затараторил:

— Что случилось, Ваша светлость? Я искал вас повсюду, но…

— Приготовь мне чашку горячего чая! — приказал судья. — Нет ли у тебя случайно чего-нибудь поесть? — Он устало опустился рядом с маленьким столиком.

Дао Гань порылся в дорожном ящике и обнаружил два сухих коржика. Он передал их судье и растерянно произнес:

— Извините, но у меня ничего другого…

Судья торопливо откусил кусочек.

— Они великолепны! — довольно заметил он. — И никакой вегетарианской ерунды! Я ощущаю характерный привкус свиного жира.

Покончив с коржиками и выпив три чашки чая, судья зевнул и заговорил:

— Единственное, чего бы мне сейчас хотелось, — это как следует выспаться. Но хотя некоторые вопросы разрешились, кое-что все же нужно еще выяснить, и немедленно. Включая ситуацию с покушением на убийство.

Он рассказал Дао Ганю, что с ним произошло, и кратко изложил содержание бесед с госпожой Дин и с мнимой госпожой Оуян.

— Как видишь, — заключил он, — дело о благочестивой барышне Белой Розе практически закончено. Завтра утром, до нашего отъезда, я переговорю с ней и с госпожой Бао. Остается выяснить, кто ударил меня по голове и почему!

Дао Гань пребывал в глубокой задумчивости, время от времени накручивая на указательный палец три длинных волоска, проросших из бородавки на левой щеке. Наконец он сказал:

— По словам госпожи Дин, Мо Мо-дэ хорошо ориентируется в монастыре. Возможно, он просто бродячий даосский монах? Эти парни шляются по всей Империи, посещая знаменитые даосские святыни и занимаясь на стороне разными пакостями. Поскольку, в отличие от буддистов, они не бреют голову, то без труда могут выдавать себя за мирян. Мо Мо-дэ мог посещать этот монастырь и раньше. Вероятно, он был причастен к смерти какой-то из трех девушек. А однорукая женщина, которую вы видели в окне, может быть очередной его жертвой. Вам не кажется вероятным, что он появился здесь в обличье актера, чтобы заставить замолчать эту однорукую девушку либо шантажировать каких-то своих тайных и грозных сообщников?

— В твоих словах есть определенный смысл, Дао Гань, — задумчиво отвечал судья. — Это совпадает с той шаткой теорией, которую я сам пытался выстроить. Я помню, ты говорил, что во время ужина у монахов недоставало одного прибора. А это может означать, что актер Мо Мо-дэ снова надел свое даосское облачение и смешался с толпой монахов. Обитатели монастыря большую часть времени видели его в маске или с загримированным лицом. Тогда становится ясно, почему мы никак не можем его найти и почему в его комнате абсолютно пусто, как я только что смог убедиться. А если это именно он подслушивал мою беседу с настоятелем, то вполне возможно, что он решил от меня избавиться.

— Но убийство судьи — это тяжкое преступление! — вставил Дао Гань.

— Именно поэтому подозрение и падает в первую очередь на Мо Мо-дэ. Не думаю, чтобы на такое решился кто-то из постоянно проживающих в монастыре. Всякому известно, что в случае убийства императорского чиновника все наши административные службы будут приведены в действие и в мгновение ока этот монастырь будет наводнен следователями, судебными чиновниками и особыми агентами, которые в полном смысле этого слова не оставят камня на камне, чтобы найти преступника. Но Мо — посторонний. Он исчезнет, совершив то, ради чего он сюда прибыл, и его мало волнует, что потом будет с монастырем и его обитателями!

Дао Гань кивком выразил свое согласие с рассуждениями судьи. Помолчав некоторое время, он сказал:

— Но мы также должны учитывать и другую возможность, господин. Вы упоминали, что во время банкета расспрашивали о кончине предыдущего настоятеля. Теперь предположим, что кончина старика была не совсем естественной и что кто-то, причастный к этому преступлению, услышал ваши расспросы. Не будет ли логичным предположить, что кто-то попытается любой ценой помешать вам начать расследование?

— Исключено! Известно, что при кончине старого настоятеля присутствовало около дюжины свидетелей. Я прямо заявил настоятелю, что не верю в возможность…

Внезапно он смолк. Потом медленно продолжил:

— Да, ты совершенно прав! Ведь я сказал, что следы насилия часто можно обнаружить даже на забальзамированном трупе. Кто-то мог это услышать и сделать ошибочный вывод, что я намеревался потребовать произвести вскрытие.

Он опять замолчал. Потом вдруг стукнул кулаком по столу и пробормотал:

— Нужно, чтобы Цзун рассказал мне во всех подробностях о кончине старого настоятеля! Где можно найти этого проклятого поэта?

— Когда я уходил от Куань Лая, они продолжали свою веселую попойку. Возможно, что Цзун Ли все еще там. Сегодня актеры получили жалованье, а они любят гулять допоздна!

— Хорошо, давай отправимся туда. — Поднявшись, судья добавил: — То ли от удара по голове, то ли после пары часов вынужденного отдыха, но, кажется, моя простуда прошла! Голова у меня сейчас абсолютно ясная, и я больше не чувствую озноба. Кстати, а