Внутри было холодно и сыро. Поплотнее закутавшись в платье, он пробормотал:

— Как и полагается, отвратительное зрелище!

— Мой отец придерживался мнения, что подобные галереи следует упразднить, господин, — заметил Цзун.

— И он был прав! — саркастически заключил судья.

Дао Гань тоже осмотрел галерею и фыркнул:

— Все эти ужасы не имеют смысла! Люди все равно будут творить пакости, и ничто их не остановит! Так уж они устроены!

На стене справа висели свитки с даосскими текстами о грехах и последующем возмездии за них. Вдоль левой стены выстроились статуи в человеческий рост, демонстрировавшие страдания, которые ожидают грешников в даосском аду. Здесь можно было видеть двух демонов, распиливающих пополам извивающегося человека, далее толпа ухмыляющихся бесов варила мужчину и женщину в котле. Еще поодаль демоны с бычьими и конскими головами тащили за волосы мужчин и женщин к подножию статуи, изображавшей Черного Судью загробного мира, — длинная борода скульптуры была из настоящих волос. Все статуи были ярко раскрашены. Свет фонаря, который держал Цзун, падал на злобные маски демонов и искаженные лица жертв.

Все трое быстро пошли дальше, стараясь держаться правой стороны, подальше от сцен ужаса. Внимание судьи привлекла почти совсем голая женщина, прислонившаяся спиной к большому валуну: огромный синий демон направил ей в грудь острие своего копья. Длинные волосы ниспадали на лицо несчастной. Руки и ноги были отрезаны, тело из потрескавшегося гипса опутано тяжелыми цепями, но все детали выступали с явной непристойностью. Следующая сцена была еще омерзительнее: два демона в старинных военных облачениях и доспехах, запятнанных кровью, на огромной колоде разрубали боевыми топорами голых мужчину и женщину. От мужчины остался лишь торс, но у женщины, лежащей ничком на колоде, были отрублены только руки.

Ускорив шаг, судья Ди сердито сказал Дао Ганю:

— Я прикажу настоятелю убрать отсюда статуи женщин. Все эти сцены и так достаточно омерзительны. Нет необходимости, чтобы здесь были еще и обнаженные женщины. В официально утвержденных местах поклонения выставлять столь мрачные изображения не разрешается.

Дверь в конце галереи была не заперта. По крутой лестнице они спустились в большую квадратную комнату.

— Сейчас мы, должно быть, находимся на втором этаже северо-западной башни, — сказал Цзун Ли. — Если мне не изменяет память, через вон ту дверь мы выйдем к лестнице, ведущей в склеп под Святилищем.

Дао Гань начал возиться с запором на указанной двери.

— Его давно не открывали, — заметил он. — Замок совсем заржавел.

Прошло некоторое время, прежде чем прозвучавший щелчок оповестил, что Дао Гань справился со своей задачей. Он толкнул тяжелую дверь. Из темноты пахнуло плесенью.

Судья Ди взял у Цзун Ли фонарь и осторожно пошел вниз по узким ступеням. Когда он досчитал до тридцати, ступени повернули вправо. Он снова отсчитал тридцать ступеней, на этот раз вырубленных прямо в скале, и фонарь Цзуна осветил массивную железную дверь, которая преградила ему путь. На ней была тяжелая цепь с висячим замком. Цзун прижался к влажной стене, чтобы пропустить вперед Дао Ганя.

Тот открыл очередной замок, снял цепь, и судья прошел внутрь. Из темноты донесся звук хлопающих крыльев. Он быстро отступил. Маленькое черное существо пронеслось над его головой.

— Летучие мыши! — с омерзением констатировал он. Судья поднял свой фонарь высоко над головой. Двое других стояли у него за спиной, с благоговением взирая на представшее перед ними зрелище.

В центре маленького восьмиугольного склепа стоял помост из позолоченного дерева. На нем в высоком резном кресле, покрытом красным лаком, восседала человеческая фигура в полном облачении: платье из жесткой золотой парчи, на узкие плечи наброшена накидка красного шелка. Из-под высокой, сверкающей золотом тиары, словно из двух щелей, на коричневатом сморщенном осунувшемся лице смотрели два странных глаза. С подбородка свисала клочковатая седая борода. Одна прядь отделилась. Левая рука скрывалась под накидкой. Тонкие крючковатые пальцы правой руки сжимали длинный посох.

Судья Ди почтительно поклонился. Два спутника последовали его примеру.

Затем судья сделал шаг вперед и осветил фонарем стены. Каменная поверхность была гладко отполирована, и красивыми большими иероглифами, залитыми золотым лаком, на стене были вырезаны даосские тексты. Возле задней стены стоял большой ящик из красной кожи, с медным знаком. Никакой другой мебели не было, но пол покрывал толстый ковер, на бежево-золотом фоне которого были синим вытканы даосские символы. Воздух был сухим и свежим.

Пока они обходили помост, к фонарю начали слетаться маленькие летучие мыши. Судья отогнал их.

— Как они могли сюда попасть? — приглушенным голосом спросил Цзун Ли.

Судья указал на два отверстия в потолке.

— Это вентиляция, — пояснил он. — Ваше стихотворение о двух настоятелях неверно: здесь нет червей, потому что очень сухо. Летучие мыши — это было бы удачнее. Но, возможно, тогда вам не удалось бы подобрать подходящую рифму!

— Тогда уж кошки! — пробормотал поэт.

— Мы к этому еще вернемся! Старый настоятель любил их рисовать. Открой этот ящик, Дао Гань! Там должны быть его рисунки и рукописи! Лучше места для этого не придумать!

Судья и Цзун Ли наблюдали, как Дао Гань вскрывал замок. Ящик был плотно набит бумажными и шелковыми свитками. Дао Гань развернул несколько верхних свитков. Передав два свитка судье, он сказал:

— Здесь опять картины с изображением того самого серого кота, Ваша светлость!

Судья мимоходом взглянул на них. На одной кот был изображен на полу, за игрой с клубком шерсти, на другой — играющим в траве, с поднятой лапой в попытке поймать бабочку. Вдруг судья замер. Некоторое время он стоял, ошеломленно уставившись прямо перед собой. Потом приказал:

— Закрой ящик! Мне больше не нужно никаких доказательств! Старого настоятеля действительно убили!

Дао Гань и Цзун Ли хотели спросить, почему он пришел к такому выводу, но судья рявкнул:

— Заканчивайте с этим ящиком. Сейчас мы пойдем и предъявим преступнику обвинение в преднамеренном убийстве!

Дао Гань вернул свитки на прежнее место, закрыл ящик и пошел следом за судьей. Судья Ди бросил последний взгляд на осунувшееся лицо забальзамированного настоятеля, поклонился и направился к лестнице.

— Кажется, покои настоятеля находятся в здании над четвертыми воротами? — спросил он Цзун Ли, пока они поднимались по лестнице.

— Да, господин! Если мы вернемся к западной башне, то по переходу, ведущему на восток, сможем пройти прямо в помещения, что находятся над Святилищем.

— Проводи меня туда. А ты, Дао Гань, быстро отправляйся через Галерею Ужасов в храм и принеси оттуда рисунок кота, который висит над алтарем в боковом зале. Потом разбуди кого-нибудь из послушников и попроси проводить тебя обычным путем в покои настоятеля.

Дальнейший подъем в северо-западную башню все трое