— О! — с легкой улыбкой произнес Дао Гань. — Со мной все в порядке! Я никогда не сплю много. Обычно я провожу ночь, подремывая и размышляя о том о сем.

Судья Ди бросил на своего помощника удивленный взгляд — тот тщательно тушил свечу ловкими пальцами. За год, пока этот странный унылый человек работал с ним в качестве помощника, судья проникся к нему симпатией. Хотел бы он знать, о чем Дао Гань размышляет по ночам…

Судья открыл дверь, чтобы выйти, и в эту минуту до него донеслось шуршание шелка. Какая-то темная фигура проскользнула мимо по коридору.

— Наблюдай за лестницей! — рявкнул он Дао Ганю. Сам же бросился за угол, куда скрылся неизвестный подслушивавший.

Дао Гань быстро побежал по лестнице, на ходу доставая из рукава моток черной вощеной веревки. Натянув ее поперек лестницы над первой ступенькой, он пробормотал себе под нос с ухмылкой:

— Вот так-то! Боюсь, если наш гость помчится сюда, его ждет падение!

Судья Ди вернулся к лестнице.

— Бесполезно! — с досадой произнес он. — Там, с другой стороны, тоже есть узкая лестница!

— Как он выглядел, господин?

— Я увидел его мельком, когда вышел из комнаты. Он тотчас же метнулся за угол, а когда я добежал туда, никого уже не было видно. Это тот самый мерзавец, который напал на меня!

— А откуда Вашей светлости это известно? — спросил заинтригованный Дао Гань.

— Он оставил после себя точно такой сладковатый запах благовоний, как тот, что я уловил непосредственно перед тем, как меня ударили по голове, — ответил судья. Он подергал бороду, потом сердито сказал: — Знаешь, мне все же нездоровится, и я устал от этой игры в прятки! Нужно немедленно что-то сделать, потому что этот негодяй мог подслушать все, о чем мы только что говорили. Прежде всего пройдем в комнату Куаня. Если Цзуна там нет, я отправлюсь прямо к Учителю Суню и подниму его с постели. Мы создадим поисковую группу, чтобы обследовать каждый закуток и щель в этом монастыре, включая и места, запретные для посетителей! Пошли!

Когда они вошли к актерам в гримерную, то застали там только руководителя труппы и Цзун Ли. На столе было внушительное скопление пустых винных кувшинов. Куань был мертвецки пьян. Он громко храпел, откинувшись на спинку кресла. Цзун Ли сидел, склонившись над столом, и тупо чертил указательным пальцем какие-то цифры в лужице разлитого вина. Завидев судью, он вознамерился подняться, но тот приказал:

— Сиди! — И, присев на стул рядом с молодым человеком, сурово продолжал: — Выслушай меня! На мою жизнь было совершено покушение. Возможно, это как-то связано с твоим рассказом о кончине прежнего настоятеля. Мне надоело, что меня заставляют ходить вокруг да около. Хватит! Я хочу сейчас же услышать от тебя все, что тебе известно об этом. Выкладывай!

Цзун Ли провел ладонью по лицу. Неожиданный приход судьи и его суровый тон несколько отрезвили юношу. Он бросил на судью грустный взгляд, откашлялся и, несколько помедлив, произнес:

— Это старая история, господин. В сущности, я не уверен…

— Перестань вилять! — рявкнул судья Ди и приказал Дао Ганю: — Посмотри, не осталось ли после двух этих пьяниц чего-нибудь в кувшинах, и налей мне чарку. Это поможет мне взбодриться!

Поэт с легкой завистью посмотрел на чашку, которую Дао Гань наполнил для судьи: было похоже, что помощник ничего не собирается ему предложить. Он вздохнул и начал свой рассказ:

— Должно быть, вам известно, что мой отец был близким другом прежнего настоятеля по имени Нефритовое Зерцало. Отец часто навещал его в монастыре, к тому же оба постоянно переписывались. В своем последнем письме настоятель сообщил, что он не доверяет нынешнему настоятелю — Истинной Мудрости, который тогда был здесь старостой. Нефритовое Зерцало намекал на какие-то странные вещи, которые происходят с девушками, приезжавшими сюда принять посвящение, и…

— Что за странные вещи? — оборвал его судья.

— Он не уточнил, господин. Похоже, у него были подозрения, что монахи заставляли этих девушек принимать участие в каких-то тайных мистериях, напоминающих оргии. И он, очевидно, считал, что староста потворствует этим делишкам. А еще он писал, что обнаружил черную белену, которую староста тайком посадил в уголке сада. Это навело Нефритовое Зерцало на подозрение, что он задумал кого-то отравить.

Судья Ди тяжело опустил кубок с вином. Потом сердито спросил:

— Всемогущее Небо, но почему об этом не поставили в известность судью? Как можем мы справиться со своими обязанностями, если люди что-то от нас скрывают или говорят полуправду?

— Мой отец был очень порядочным человеком, Ваша честь, — оправдываясь, заявил поэт. — Он и представить себе не мог, чтобы обратиться в официальные инстанции, не убедившись прежде в обоснованности всех предположений. Поскольку во времена его посещений монастыря Нефритовое Зерцало ни о чем подобном не говорил и поскольку ему было уже за семьдесят, отец допускал возможность, что старцу видится то, чего нет на самом деле. Иногда он пребывал в не совсем ясном сознании. Мой отец считал, что не следует ничего предпринимать, пока туманные намеки Нефритового Зерцала не получат подтверждения. Не имея веских доказательств, он не хотел ставить в известность даже Учителя Суня. К несчастью, именно тогда мой отец заболел и умер, прежде чем успел что-то предпринять. Уже будучи на смертном ложе, он попросил меня отправиться сюда и выяснить, что же здесь творится.

Цзун Ли глубоко вздохнул:

— После кончины отца я в течение нескольких месяцев был по горло занят приведением в порядок домашних дел. Ведь я же старший сын в семье! Потом возникла тяжба по поводу участка земли, находившегося в нашем владении, и судебный процесс затянулся на несколько месяцев. Итак, минул год, прежде чем мне удалось прибыть сюда и приступить к расследованию. Я нахожусь здесь уже более двух недель, но не могу сказать, что добился особых успехов. Здесь умерли три девушки, но, как вам наверняка известно, причины смерти были вполне естественными. Нет никаких свидетельств того, что этих девушек использовали для каких-то постыдных делишек. Что же касается кончины Нефритового Зерцала, то я не смог ничего выяснить, поскольку территория к северу от храма недоступна для посторонних. А мне особенно хотелось бы посетить святилище, чтобы взглянуть на бумаги, оставшиеся после настоятеля. Наконец я решился напугать нынешнего настоятеля в тщетной надежде, что если он виновен, то выйдет из себя или предпримет против меня какие-нибудь опрометчивые действия. Так появились мои стихи о «смертоносных призраках ночи» и о двух настоятелях. Вы, наверное, заметили, господин, что настоятель очень разозлился.

— Я тоже разозлился, —